Эоннагата

«Эоннагата» — это слияние двух слов, одно из них — имя героя (Эон), второе — японское театральное амплуа (оннагата). Шевалье Шарль д’Эон де Бомон был солдатом и дуэлянтом, шпионом и дипломатом; родившись в 1728 году, он весь XVIII век напролет то участвовал в войнах, то собирал информацию при русском дворе и при дворе английском, аккуратно доставляя сведения французскому королю. Карьерные проблемы решал с помощью брошенной перчатки и шпаги; запросто выбивал финансирование из непосредственного начальства — и прожил более восьмидесяти лет, что удивительно при таком образе жизни. При этом среди многих авантюристов и умников той эпохи он выделяется особенным образом: значительную часть жизни шевалье проходил в женском платье. Потому в название спектакля про жизнь д’Эона и вплетено слово «оннагата» — так называют мужчин-актеров в японском театре кабуки, специализирующихся на исполнении женских ролей.

При дворе Елизаветы Петровны никто и не знал, что он относится к сильному полу, так шли ему платья и так естественны были манеры этой очаровательной француженки. При английском же дворе он юбок не надевал — отставной драгун, один из лучших фехтовальщиков Европы, насмешник и опасный человек. В поздних мемуарах шевалье утверждал, что всегда был женщиной (просто родители одевали его как мальчика); однажды он выиграл суд, где сумел доказать, что он таки дама. Однако вскрытие безоговорочно установило, что — мужчина; и вот уже двести лет этот факт тревожит писателей, а также кинематографистов и даже аниматоров. Французская балерина, английский хореограф и канадский режиссер решили тоже поговорить на эту тему.

Сильви Гиллем, Рассел Малифан и Робер Лепаж собрали «Эоннагату» как коллаж — немного танцев, немного разговоров, нечто вроде модного дефиле и театра теней. Это не балет — хотя занята первая балерина мира: Гиллем не взлетает в фантастических своих прыжках, но фехтует, разговаривает и играет в карты. Конечно, даже когда она бежит по сцене — это уже танец; но даже побегать ей особо не дают.

Спектакль, что идет полтора часа и использует самую разную музыку, от Баха до японских барабанов, состоит из трех десятков фрагментов, связанных с различными эпизодами жизни шевалье. Сильви Гиллем с ее балетным абрисом, словно выточенным из застывшего пламени, и своевольной копной волос, хлещущей по лопаткам, отвечает за женскую часть души (и биографии) д’ Эона. За мужскую — брутально сложенный и наголо выбритый Рассел Малифан. Плотненький же Лепаж, которому балетное трико подчеркивает животик, пухленькие плечи и бедра, со своей всклокоченной шевелюрой воплощает ужас той старости, при которой стираются даже половые признаки — именно эта старость в конце спектакля пришпилит тросточкой, как бабочек, и мужчину, и женщину. Как ты ни выстраивай свою легенду — последнее слово будет все равно за патологоанатомом. Впрочем, чем бы ни закончилась жизнь — она забавная штука, и три автора разыгрывают «Эоннагату» с интонацией весьма жизнерадостной.