Кандинский и «Синий всадник»

«Синий всадник» — гордость немецкого искусства, Ленбаххаус — лучшее собрание произведений художников, превратившее виллу титулованного художника Ленбаха, позднее — скромный музей «мюнхенской живописной школы» — в место паломничества поклонников чистой экспрессии, ярких красок, знаменитых имен — в первую очередь Василия Кандинского и Франца Марка. Возникнув в 1911-м, всего за пару лет группа успела сделать несколько выставок и выпустить альманах, обозначивший важнейшие для ХХ века проблемы: духовной роли искусства, связи изобразительного творчества с музыкальным, освобождения цвета, свободы формотворчества. Основателей группы, обязанной своим названием духовным качествам синего цвета и страсти к лошадям, Первая мировая война довольно быстро развела по разные стороны — немец Марк погиб на фронте в 1916-м, русский Кандинский прожил долгую жизнь, переезжая из одной охваченной революцией и войной страны в другую, а ждавшая его всю жизнь Габриэла Мюнтер подарила все, что сохранила, Ленбаххаусу.

Название выставки ясно дает понять: Кандинский никак не часть «Синего всадника», а главное достояние группы. Его произведения составляют больше половины выставки; его история, где другие художники играют роль важного, принципиального, но все-таки только окружения, без которого все могло бы сложиться совсем иначе, рассказана подробнее всего — от скромных, ничем не примечательных символистских вещей до потрясающих свободой и мощью шедевров. Небольшая — чуть более шестидесяти полотен — экспозиция устроена просто, без дизайнерских и кураторских затей: пойдешь направо— упрешься в живопись респектабельного портретиста Ленбаха, коротко пересказанную предысторию музея. Пойдешь налево — через череду портретов и пейзажей дойдешь до главных сокровищ выставки — зала лучших зрелых работ Кандинского. Сравнить с ними можно лишь ослепительно-желтого тигра и роскошных, вырвиглаз коров Франца Марка. Другие участники легендарной группы представлены скромнее — лишь небольшая картина Пауля Клее твердо обозначает исключительную позицию художника и в группе, и в будущей истории искусств.

В Москву в столетний юбилей группы выставка попала почти случайно — так сложились вынужденные, по случаю реконструкции родного здания, европейско-японские гастроли. И могли они поставить «Всадника» в непростое положение — рядом с очередью на выставку Дали, по соседству с современниками из «Парижской школы», — если бы не исключительное качество выставки, не сила Марка, не ослепительные работы Кандинского, который так вовремя покинул родину.