Уильям Кентридж «Пять тем»

На одном экране возникает лошадка, взбирается не без труда на тут же образовавшийся пьедестал, превращается в памятник, распадается на части. На другом тени граждан тащат сооружение, похожее на Башню III Интернационала Татлина, еще на одном — желтеет старыми газетными страницами информация о жутких политических процессах. Историю рождения и крушения новых форм, намеренную неустойчивость конструкций и всей жизни, помешанной на формотворчестве, Кентридж рассказывает как в первый раз, объединяя художественный авангард и политический общей абсурдной логикой, нашедшей идеальное воплощение во фразе «Я не я, и лошадь не моя», которую так часто использовали во время «большой чистки». И так называется перформанс, который устроит художник в рамках выставки 1 октября.

Уже показанная в «Гараже» на прошлой биеннале видеоинсталляция по мотивам оформления оперы Шостаковича «Нос» — лишь пятая тема большой выставки, организованной Музеем современного искусства Сан-Франциско два с половиной года назад, с тех пор объехавшей полмира, демонстрировавшейся в том числе в Музее современного искусства Нью-Йорка, венской Альбертине, амстердамском Стеделик Музее. Теперь можно посмотреть проект целиком.

Начинается история, выстроенная в хронологическом порядке, охватывающая практически все важные сюжеты, которыми Кентридж занимался, с темы «Художник в студии». На семи экранах мы наблюдаем, как рисунок генерирует видео, изображение возникает и стирается, путаясь в самом себе, втягивая зрителя в творческий процесс, обнажая метод художника, считающего рисунки лишь чертежами для проекций, его способ видеть и воспроизводить мир. Вторая и третья темы балансируют между вымыслом, сатирой и политическими реалиями апартеида, четвертая посвящена оформлению «Волшебной флейты» Моцарта, оказавшейся поводом для разговора о колониализме с помощью сложной системы проекций, а также для того, чтобы в экспозиции появился почти настоящий театрик.

Политические рассуждения Кентриджа экспрессивны, напряженны и зрелищны. Легкость, с которой он препарируети интерпретирует захватанную множеством грубых лап ткань истории, поражает не меньше, чем исключительная изобретательность южноафриканского художника. Он лихо сочетает рисунок, гравюры, видео, теневой театр, различные эпохи, изображение и музыку — так что его захватывающие представления можно и просто смотреть, не задумываясь о смыслах, получая удовольствие от удивительных превращений предметов и фигур. А что еще делать тем, у кого не болит сердце за все проблемы человеческие?