На дне

Атмосфера спектакля, придуманная режиссером Владимиром Портновым, скорее подходит гоголевскому «Вию», чем затасканной до дыр школьной философии горьковской пьесы «На дне». Темное пространство сцены, заставленное скамьями и железными кроватями (худож-ник Виктор Шилькрот), похоже на старую церковь. Василиса своей порочностью сильно напоминает ведьму-панночку и обольщает Ваську Пепла так, что ее ни-какими молитвами не отчитать. Не зря с высоты раздается детский голос: «Солнце всходит и заходит, а в тюрьме моей темно»

Зачем Портнову понадобилась гоголевская атмосфера, гроб на сцене и инфернальное решение некоторых образов — непонятно, поскольку режиссер расска-зывает историю современных бомжей. Пусть несколько робко, как бы боясь обвинений в смелом обращении с классикой, но все же.

Лука (Геннадий Чулков) появляется в ночлежке как новый «король» на зоне: спокойный, знающий свою правду и уверенный в ней. Правда, на этой «зоне» уже есть свой хозяин — Сатин (Александр Борисов), а у того одна правда: пей. В спектакле Портнова как будто нет монолога «Человек — это звучит гордо!„. Яснее звучит практически цитата из фильма “Особенности национальной охоты», это когда Сатин произносит тост, короткий и содержательный: «Ну, за Человека!»