Талантливый, но толком не реализовавшийся писатель Гил (Оуэн Уилсон) неплохо зарабатывает на жизнь сценариями для голливудского ширпотреба. Но такая жизнь ему не по душе: вместе с невестой (Рэйчел Макадамс) Гил приезжает в город на берегу Сены, мечтая в тех местах, где творили Фицджеральд, Хемингуэй и Эллиот, закончить работу над романом. А заодно и прогуляться под дождем — ведь как в Париже без этого. Ограниченной невесте, как и ее родителям-капиталистам, такие фантазии кажутся дикими: зачем быть писателем, когда уже и так работаешь в Голливуде? Зачем нужен этот дурацкий Париж, когда жить молодожены все равно будут в Малибу? И что еще за придурь — разгуливать под дождем? Будущий тесть регулярно обвиняет непризнанного гения в троцкизме, будущая теща — в прожектерстве, а тут еще и невеста случайно встречает друга юности, пренеприятнейшего интеллектуала с бородкой (Майкл Шин), которого пригласили читать лекции в Сорбонне. Гил расстроен, потерян и одинок — и вот, отказавшись идти со всей компанией на танцы, нетрезвый мечтатель коротает время на ступеньках одной из бесчисленных парижских церквей. Часы бьют полночь, из-за поворота появляется винтажный желтый автомобиль, пассажиры которого зовут Гила с собой. В 20-е годы прошлого века. Париж не изменился, как писал поэт. И вряд ли когда-нибудь изменится. В вечном и все пережившем городе сосуществуют Средневековье, Belle Epoque, богема 20-х, бунт 60-х и консьюмеризм 80-х. Время здесь остановилось.
На этом единственном — увы, нехитром — тезисе и строится весь новый фильм Вуди Аллена, больше всего похожий на набор туристических открыток, продающихся в Париже на каждом углу. Понятно, не ради денег, а для души: Вуди обожает Париж, боготворит прошлое, и сам, очевидно, мечтал бы унестись из нашего суетного времени куда подальше. Вот только Аллена, судя по всему, опять накрыло благодушием. Хотя «Полночь в Париже» и начинается с типичных для сценариев Вуди язвительных перебранок между персонажами (Макадамс здесь дает ту же Йоханссон), комедийные и сатирические нотки со временем стихают, а фильм превращается в сладенькую ностальгическую мелодию из тех, что обычно издаются на дисках с розами на обложке и подзаголовком «для влюбленных». Но все это, наверное, еще можно было бы как-то пережить, когда бы не главный недостаток: отсутствие на экране самого Вуди. Возраст у него, конечно, уже не тот, но смотреть, как Уилсон пытается изображать алленовское невротичное альтер эго, усиленно размахивая руками и невнятно бормоча что-то себе под нос, по-настоящему горько. Хорошо хоть с картинками и музыкой здесь все в порядке. Кстати, главная джазовая тема фильма, которую за кадром воспроизводит оркестр Сидни Буше, называется «Если ты видишь мою маму». Все-таки Вуди — всегда Вуди. Даже в худших своих проявлениях.
