Во Христе. Джотто в Москве

Джотто чтят и чтили всегда — одни поколения ценили его реализм, другие — условность, кто-то видел в нем первого живописца, другие — завершающий торжественный аккорд средневекового искусства. Восславивший его Вазари писал: «Мы должны… быть обязанными Джотто… тем, чем художники-живописцы обязаны природе, которая постоянно служит примером для тех, кто, извлекая хорошее из лучших и красивейших ее сторон, всегда стремятся воспроизвести ее и ей подражать, ибо с тех пор, как приемы хорошей живописи и всего смежного с ней были столько лет погребены под развалинами войны, он один, хоть и был рожден среди художников неумелых, милостью Божьей воскресил ее, сбившуюся с правильного пути». В переводе на современный язык: Джотто обратился к реальности, после долгих веков интереса исключительно к потустороннему, увидел и воплотил прекрасный объемный мир вокруг себя. Сформулировать лучше Вазари пытались многие — и во времена, когда предшественников Джотто считали «грубыми и неумелыми», и позднее — когда оценили уже простоту и чистоту средневековых художников, в искусстве Джотто видели, вслед за Вазари, «возвращение к жизни», начало нового западного искусства, предчувствие Высокого Возрождения, волшебство, понять которое еще сложнее, чем описать.

Как про других средневековых художников, известно о Джотто немного — родился то ли в 1278-м, то ли в 1267-м, то ли в деревне недалеко от Флоренции, то ли в самой Флоренции. Далее следует легенда о том, как увидел знаменитый художник Чимбауэ рисующего пастушка и взял к себе в ученики, о том, как нарисованную им муху приняли за настоящую, — подобные популярные сказки были и остаются частью жизнеописания множества художников, и не только художников. Переезжая из одного города в другой, Джотто расписывал храмы, писал образа — один из них — эффектная, яркая, четко выписанная, очень значительная «Мадонна с младенцем и двумя ангелами»/«Маэста ди Сан Джорджо алла Коста», 1299, из музея церкви Санто-Стефано-аль-Понте, хранящаяся в Епархиальном музее со слегка обрезанной доско, — приезжает в Москву. Второй шедевр — полиптих церкви Санта Репарата. 1305–1310, из музея главного флорентийского собора, — тоже принадлежит к числу ранних работ мастера.

Хрупкие, нервно реагирующие на перемену обстановки древние доски редко перемещают. Обмен Рублева на Джотто — акция беспрецедентная. Как, впрочем, и весь Год Италии, без устали даривший возможность видеть признанные шедевры, фантастические сокровища. После странно (очевидно не в пользу российской стороны) организованного Года Франции и сосредоточившегося на искусстве ХХ века Года Испании выставки Караваджо и Джотто кажутся чудом, превзойти которое невозможно — некуда: соборы, виллы, фрески — вся остальная прекрасная Италия не транспортабельна.