Солнцеликий

Владимир Агеев со времен своих "Месяца в деревне" и "Игры в классики" ходит в постмодернистах и считается любителем непростых текстов. Но его постановка по пьесе Михаила Булгакова в окраинном театре ФЭСТ не грешит сложностью, а весь постмодернизм здесь остается в заглавии и сводится к нечаянному цитированию названия современной немецкой пьесы "Огнеликий" Мариуса фон Майенбурга.

На сцене (премьеру "Солнцеликого" играли в Театре Наций) — ширмы-кулиски и толпа людей в разноцветном тряпье, вытанцовывающих причудливые кульбиты и вскоре растворяющихся в черной глотке задника. Подобными массовыми забавами прошит весь спектакль; пред светлый лик короля безымянные персонажи явятся уже в качестве приспешников епископа-ханжи, возводящего поклеп на артиста и драмодела по имени Мольер (Игорь Бондаренко).

Сам Людовик XIV (Антон Кузьменко) — инвалид, прикованный к коляске и выбросивший перед собой две безжизненные, тряпичные ноги. Тонко попискивающий уродец, этакое воплощение сталинизма пополам с гитлеризмом, олицетворение единоличной власти. Зато главный герой — полнокровный и лукавый мужик с бородой, жадный до удовольствий и ни в чем себе не отказывающий. Но как только дело доходит до его переменчивых сердечных привязанностей, действо становится подозрительно веселым — в том страшном смысле слова, в котором понимают веселье мастера антрепризы. То есть с голыми женскими ногами, дикой сумятицей в костюмах и шутками вроде падающих штанов. Тут уж, как говорится, не до обличений политических режимов и уж тем более не до текста — вырулить бы к любовной комедии.