Николай Коперник

«Коперник» относится к числу представителей московского культурного андерграунда конца 80-х, носителей той музыкально-эстетической традиции, которая сегодня то ли пресеклась, то ли просто не получила заметного продолжения. «Вежливый отказ» и «Центр», «Звуки Му» и «Альянс», «Ночной Проспект» и «Оберманекен» — все они могут называться единомышленниками «Николая Коперника».

Художник, музыкант и мистификатор Юрий Орлов, лидер «Николая Коперника», — человек во всех смыслах нерядовой. Его речь нет-нет да и съезжает на сюжет «я и Башлачев», «я и Мамонов», «я и Фрэнк Заппа», «я и Брайан Ино». Разрабатывая тему романтического нью-вейва и психоделии, он записал первый альбом «Родина» еще в 86-м, выпустил еще несколько пластинок, а в начале 90-х распустил группу. В 90-е Орлов, по собственному определению, «увлекся танцами, клубами, хорошим настроением, девчонками, фестивалями электронной музыки». Писал музыку к фильму «Мама не горюй» и спектаклю «Чапаев и пустота», был причастен к деятельности клубов «Акватория» и «Птюч», занимался электроникой в спектре от хауса до электро и хеппи-хардкора, а один из его проектов носил роскошное название «Холодная рука Москвы». Понятно, что при таких вводных выпуск нового альбома «Коперника» — сюрприз.

Новая история «Коперника» началась с появления Орлова в студии группы «Моральный кодекс», продолжилась записью пары песен и словами Мазаева «Ну а что два трека, давай альбом записывать». Фиксация этих песен заняла не один год. Орлов — не тот, кто подобно современному юношеству станет записывать «кассетный лоу-фай». Его подход к звучанию хочется называть маниакальным, его излюбленные характеристики для музыки: прозрачная, хрустальная, кристальная и сверкающая. В конце концов, понятно, чего ждать от человека, сетующего, что нестабильность московских электросетей мешает должным образом записать синтезатор.

Альбом «Огненный лед», стиль которого автор определяет как «холодный и безжалостный романтизм для горячих сердец», звучит действительно холодно и красиво, хотя и пугающе буржуазно. И даже небесспорный вокал Орлова, в некоторые моменты переходящий в страдальческое цыганское подвывание, вряд ли портит впечатление. Это тот самый старомосковский андерграунд, экстравагантный и тонкий, не нашедший наследников, но все еще живущий.