Опера “Пеллеас и Мелизанда”

Премьера «Пеллеаса» – событие одновременно и историческое, и рядовое. В первый и в последний раз оперу Дебюсси можно было услышать в Петербурге в 1915 году – на восточноевропейской премьере Театра музыкальной драмы Иосифа Лапицкого, тогдашнего форпоста оперного артхауса. С тех пор «Пеллеас» ставился в России только однажды, пять лет назад, – но спектакль Музтеатра Станиславского, выпущенный зарубежной постановочной бригадой и спетый выписанными из Франции певцами, к отечественному контексту имел самое что ни на есть отдаленное отношение. Теперь знаковое импрессионистское сочинение показывают в Мариинском – в исполнении штатных его сотрудников и под управлением Валерия Гергиева, для которого «Пеллеас» – очередное культуртрегерское завоевание: в мариинском репертуаре опус Дебюсси займет свое законное место рядом с «Енуфой» Леоша Яначека, «Электрой» Рихарда Штрауса и прочими краеугольными камнями оперного театра ХХ века.

При этом премьера «Пеллеаса» остается уравнением с несколькими неизвестными. Начать хотя бы с того, что оперы с менее дружественным интерфейсом для отечественных музыкантов просто не существует. Первых исполнителей своей единственной завершенной театральной партитуры Дебюсси просил забыть о том, что они певцы, намекая на максимальную удаленность «Пеллеаса» от привычных оперных канонов и штампов. Трагический сюжет о роковой любви, в конце концов сводящей главных героев в могилу, пересказывается композитором по всем правилам символистского искусства – атмосферными полутонами, туманными намеками и томительными недосказанностями. Заговорить на музыкальном языке «Пеллеаса» для привыкших рвать на себе волосы и играть на разрыв аорты российских вокалистов – задача не из легких. Пускай на реализацию амбициозного проекта брошены лучшие мариинские силы во главе с Владимиром Морозом и Ириной Матаевой, пускай даже и с учетом явного крена во французский репертуар, наблюдавшегося у подопечных Валерия Гергиева в последние годы.

Не меньше вопросов вызывает и театральная сторона предприятия. Согласно авторским ремаркам, действие оперы происходит в условном Средневековье – с мрачной лесной чащобой, исполинским замком, морским берегом и заброшенным садом. Между тем истинное место дислокации «Пеллеаса» – символистское «нигде». Композитор вроде бы предоставляет режиссеру полную творческую свободу, но на деле загадывает одну за другой загадки, главная из которых – постановка ключевой эротической сцены, в которой любовники находятся на расстоянии метра друг от друга: он ласкает ее свисающие из окна длинные волосы. Мариинскую премьеру режиссирует осевший в Лондоне американец Дэниэл Креймер, знакомый отечественной публике по двухлетней давности постановке «Замка герцога Синяя Борода» Белы Бартока. Ключевыми чертами российского дебюта Креймера были эстетическая невнятность и смысловая прямолинейность – качества, что и говорить, не самые подходящие постановщику «Пеллеаса». С другой стороны, в сценической истории оперы хватает по-настоящему великих спектаклей (один из них – Петера Штайна – выпущен на DVD), а сочинение Дебюсси не звучало в Петербурге почти сто лет – волей-неволей приходится идти на компромиссы.