Режис Обадиа

Этого мрачного черноволосого француза, что способен просверлить взглядом как дрелью, в Москве слегка подзабыли — в танцевальном мире год идет за три, как на войне. А триумф Обадиа в столице случился аж восемь лет назад — считай, поколение сменилось. Именно в 2004-м «Весна священная», поставленная им в Камерном балете «Москва», получила «Золотую маску» как лучший спектакль контемпорари в стране (и тогда же постановщик уволок награду с церемонии, отказавшись отдать ее директору театра, — из-за чего случился небольшой скандал). К тому моменту людям, интересующимся танцем всерьез, Обадиа был уже  знаком — вместе с Жоэль Бувье, что тогда была постоянным его сотрудником, они поставили несколько спектаклей, сразу попав в число «первых лиц» французского контемпорари, и сделали пару отличных танцфильмов, показанных и у нас в отечестве.

Но вот чтобы весь московский театральный народ выучил это алжирско-французское имя — надо было расстаться с Бувье, жениться на русской (Елизавета Вергасова с тех пор постоянный его либреттист) и поставить на сцене железную стенку. Затем на ее выступы посадить артистов в позах горгулий, а под стенкой выдать танцы такой яростной силы, с какой, должно быть, и вправду устраивали человеческие жертвоприношения в древности. Потом (осенью после «масочной» победы) был «Идиот» в РАМТе, где Обадиа скрестил драму и танец, причем танцевальные сцены вышли предсказуемо интереснее драматических. Еще через четыре года — такой же «смешанный» проект «Ниагара» в театре «Практика»: откат от «большой публики» к подготовленной аудитории. Слава здесь затихала — Обадиа работал во Франции.

Нынешняя гастроль — чистые танцы, то есть то, что удается хореографу лучше всего. Маленькая компания привозит две одноактовки — «Трое» на музыку Шуберта («Девушка и смерть») и «Песнь песней», где фонограмма собрана из сочинений Эстер Ламандье, Арво Пярта, Диаманды Галас и Дон Апшоу. Оба эти сочинения — вещи очень плотские (как ни странно говорить это о танце, что заведомо с телом и работает). В «Троих» (соблазняющий мужчина — поддающаяся и начинающая бояться самой себя женщина — роковая соперница) героиня сползает по стулу, раздвинув ноги чуть ли не на 180 градусов, и трется о мебель как мартовская кошка; в «Песни песней», что вдохновлена историей о царе Соломоне, влюбившемся в девушку Суламиту, объятия героев более чем откровенны. В каждом движении — весенняя страсть (недаром тогда в Балете «Москва» он взял в работу Стравинского, хотя речь у классика шла несколько про другое). И вместе с тем — ни грана пошлости, это именно танец, с его соблазном и страданием, выразительным и чуть отстраненным жестом. Детей на спектакль, конечно, брать не стоит — а вообще выбираться на гастроль надо обязательно.