Восьмерка

Есть бородатый анекдот про военных переводчиков, которые подрабатывают на ВДНХ. Когда дело доходит до описания новейшей советской сельскохозяйственной техники, то вместо сеялок и комбайнов у них все время танки получаются.

То же самое у Захара Прилепина. За какого бы героя он ни брался — деревенского ли паренька, городского ли жителя или рубаку-омоновца, — у него получается ПАЦАН. Именно так, заглавными буквами. У него пацанское мировоззрение, и говорит он всегда по-пацански, пацанскими словами и оборотами. Когда герои вышеупомянутые деревенский парнишка или омоновец — нормально, но читать все равно скучно, потому что они уже знакомы публике по роману «Санькя», роману в рассказах «Грех» и сборникам рассказов. Когда же перед читателем горожанин, как в «Черной обезьяне», то такое одноголосье выглядит небрежностью: мол, писатель поленился.

К тому же у Прилепина есть еще одна неприятная особенность, которая упорно всплывает в каждой его книжке, и сборник из восьми повестей «Восьмерка» — не исключение. Прилепин — ужасно нудный. Его повествование не мчится вперед, лишь временами задерживаясь на вкусных деталях, а ползет на брюхе, под микроскопом рассматривая каждую былинку на своем пути и подробно знакомя читателей с результатами своих наблюдений. Поэтому тому, кто не может себя назвать любителем пейзажей и пацанской риторики, читать Захара Прилепина тяжело вдвойне.