Шатов. Кириллов. Петр

Меня всегда удивляло, почему режиссеры, инсценирующие роман Достоевского «Бесы», так серьезно относятся к гротескной фигуре студента Кириллова? Почему позволяют ему с умным видом и горящим взором сотрясать воздух пацанскими претензиями считать себя Богом? Причем не Богом-творцом (эту ипостась, осознанно или нет, пытается примерить на себя любой мужчина), а как заносчивый юнец — «царем горы», абсолютом своеволия. И верхом этого своеволия и смелости (сам себя «на слабо» берет) он видит способность на самоубийство. С горькой иронией к этому персонажу отнесся только мудрый Юрий Погребничко, сделавший его героем своей «черной комедии» «Русский дворянин-семинарист и гражданин цивилизованного мира».

Спектакль режиссера и автора инсценировки Александра Доронина «Шатов. Кириллов. Петр» в Молодежном театре дал мне вполне убедительный ответ. Сегодня, когда сотни тысяч наших сограждан ищут способы заявить свой протест, к простому и сильному желанию не чувствовать себя быдлом безответным самое время отнестись серьезно. Особенно потому, что никакой созидательной идеи в обществе не родилось. А молодчиков, готовых применить протестный азарт, помноженный на всегдашнее мальчишеское стремление завоевать мир или хотя бы доказать, что в этом мире от тебя хоть что-то зависит, — развелось предостаточно. Самое время сесть в тесной компании у маленькой сцены и разобраться, как добрые, чувствительные и неглупые юноши, искренне мечтающие принести пользу людям, даже пожертвовать ради них своей жизнью, позволяют втянуть себя в грязную, мерзкую, кровавую интрижку, единственная цель которой — потешить больное самолюбие одного конкретного мелкого говнюка.

Доронин убирает из истории красавца Ставрогина, способногопридать обаяние злу. Он оставляет трех молодых людей: самоубийцу Кириллова (Андрей Сипин), юного убийцу Эркеля (Дмитрий Бурукин) и его жертву Шатова (Алексей Янин) — один на один с корыстным, мелочным, злобным демагогом Петей Верховенским, сладострастно манипулирующим их жизнями. Актер Сергей Печенкин не прощает своему Верховенскому ничего: ни то, как он старается казаться элегантным, ни постоянное желание унизить собеседника, ни готовность разжиться на халяву курячьей ножкой и счавкать ее у чужого смертного одра, ни гаденькую радость приставить дуло пистолета к чужому виску. Напротив, он без пафоса, через мелочи разоблачает своего персонажа. И от этого вопрос «Как такому тараканищу удается стать властителем судеб?» встает еще болезненней.

Но ведь нам самим каждый день приходится задавать себе этот вопрос.