Симфонический оркестр Мариинского театра

Странно даже себе представить, что каких-то пятнадцать лет назад Валерий Гергиев заезжал в Москву лишь по очень большим праздникам и неофициально был персоной non grata — в стыке двух веков и тысячелетий его не жаловало руководство Большого театра, старательно обходили стороной столичные оркестры, и лишь музыкальная критика доносила из Петербурга отголоски тамошних триумфов. Теперь благодаря Пасхальному фестивалю просторы гергиевской империи вбирают и пространство всех без исключения крупных московских концертных залов (он традиционно открывает фестиваль в консерватории, затем появляется в Концертном зале им. П.И. Чайковского, а закрывает его, как правило, в Доме музыки), а также простираются далеко за пределы МКАДа. В последние же годы — настолько далеко, что фестиваль даже как-то не очень удобно называть московским — Пасху с Гергиевым празднуют в Сибири, в Кубани, на севере и в малых городах России, а также там, где в принципе ее особо никогда не праздновали — например, в Ханты-Мансийске или Уфе. Осваивая непростые маршруты, неприспособленные для молниеносных гергиевских марш-бросков, художественный руководитель фестиваля даже успел сформировать у московской публики ощущение ностальгии — кажется, что редкий вечер в консерватории — это короткая остановка на пути из, скажем, Мурманска в Красноярск. Однако в этом году таких вечеров будет довольно много — что позволяет созерцать маэстро сполна.

Причина в том, что Гергиев задумал реализовать масштабный план по исполнению всех симфоний, а заодно и фортепианных концертов Сергея Прокофьева. Прокофьевская ретроспектива в рамках фестиваля уже однажды была, но именно в исполнении Гергиева произведения советского колосса можно слушать до бесконечности — это тот счастливый случай, когда дирижер и композитор образуют между собой электрическое напряжение и дают потрясающий результат. В Мариинке Гергиев был первым, кто меньше чем за десять лет освоил все прокофьевские оперы (от экспрессионистского «Огненного ангела» до эпической «Войны и мира»), но цикл прокофьевских симфоний записал при этом с Лондонским симфоническим оркестром. Москве же предстоит услышать семь симфоний в исполнении главного оркестра в жизни дирижера — Мариинского, понимающего своего руководителя как ни один другой. На открытии фестиваля в Светлое воскресенье будет дан тройной залп — в один вечер прозвучат Первая и Пятая симфонии Прокофьева, а между ними расположится Первый фортепианный концерт — бесшабашно-солнечное творение молодого автора в исполнении недавнего призера конкурса Чайковского Даниила Трифонова. Но главное — это все-таки Гергиев solo: сначала в Первой, «Классической» симфонии, где композитор старательно изображает из себя венского классика, но пару раз намеренно допуская некоторые гармонические скабрезности, и в грандиозной Пятой — написанной вскоре после победы в Великой Отечественной войне. Этот опус — один из ударных и самых противоречивых гергиевских опусов, в котором от победного ликования, описанного в книжках музыковедах, остается немного. В финале радостную улыбку он превращает в пугающий оскал, гром и молнии симфонического оркестра звучат с какой-то угрожающей силой и механическим остервенением — поневоле задаешься вопросом о цене этой победы, когда страна-победитель потеряла в четыре раз больше народу, нежели побежденная держава.