Воображаемый музей

Завершающую часть юбилейного триптиха в результате организационных накладок публике предъявляют вместе с первой частью — повестью о том, как музей создавался, пополнялся, развивался, а потом развиваться перестал. Во второй — расположившейся по соседству — мешая отменные вещи с добром явно не музейного качества, демонстрируют успехи отечественных коллекционеров. «Воображаемый музей» должен стать заключительным аккордом, представлением нынешнего руководства об идеале.

Чтобы этот идеал воплотить, побеспокоили сорок шесть шедевров двадцати семи государственных и частных собраний мира. Набрали всего, что московскому музею западного искусства так не хватает: от Царской лиры из Ура (Британский музей) до живописи Джексона Поллока (Фонд Тиссен-Борнемиса, Мадрид). Едва ли не самым щедрым оказался музей Прадо, предоставивший «Несение креста» Эль Греко, «Извлечение камня глупости» Иеронима Босха и «Конный портрет принца Бальтасара-Карлоса» Диего Веласкеса. Из государственных музеев Берлина приехали «Портрет девушки в красном берете» Альбрехта Дюрера и «Портрет герцога Антона Доброго Лотарингского» Ханса Гольбейна, из музея Ван Гога — «Ботинки» Ван Гога, из Дрездена — «Праздник любви» Ватто…

Делать из шедевров выставку не стали, а влили в собственную экспозицию — симпатичную, но, мягко выражаясь, неровную. Понятно, что самим сиятельным гастролерам лучше было не мерцать драгоценностью на далеком от совершенства фоне, к тому же в отдельных залах никто не мешал бы лучшим из лучших рассказывать свои истории, почти полноценно представить и историю искусств, и своих великих создателей. И мечта о музее была бы воплощена, но камерном, а не грандиозном, каким стремится предстать ГМИИ. А так получится программа переустройства музея «представьте, как было бы хорошо оставить так навсегда» . Не по существующему архитектурному проекту — результату множества компромиссов, который начали реализовывать до того, как решили, чем заполнить. А по большому, фантастическому счету, которого теперь уже и быть не может: произведения такого уровня в промышленных количествах добыть невозможно, а те, что изредка появляются на аукционах, едутне в Россию. Показательно, что о самом доступном — искусстве ХХ, тем более ХХI века — решили даже не мечтать, — так ведь и собственной экспозиции этого периода — куда можно было бы вставить — у музея нет. Похоже, что и не будет.