Развалины
- Режиссер/Постановщик
- Дмитрий Егоров
О спектакле
Если бегло просмотреть текст, так оно и выйдет: блокадная зима 1941 года, беженка из деревни Мария Развалина, лишенная прописки, а значит, и хлебных карточек, кормит свое семейство, собирая на улицах свежие трупы обессилевших ленинградцев. Ее оппонентом оказывается сосед-ленинградец, ученый-недотепа Ниверин, свято верящий в то, что не все средства хороши, даже если на кону твоя жизнь и жизнь твоих близких. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы разнюхать: пьеса Клавдиева вовсе не этнографический очерк малоизвестных страниц блокады и не сенсационное расследование. Это скорее фантасмагория, притча, в которой вполне сегодняшние дилеммы опрокинуты в пространство блокадной катастрофы.
Дмитрий Егоров заранее предупреждает, что реконструкцией блокадного быта заниматься не намерен, как и фиксироваться на физиологических подробностях пьесы. Пространство его спектакля будет максимально условно, актеры не будут играть возраст – прикидываться пожилыми или детьми. Главный упор – на моральную сторону конфликта пьесы. Имеет ли будущее народ, сделавший своим знаменем выживание? Есть ли выход из замкнутого круга, в котором гоняет народ государство, превращающее своих граждан в Развалиных или, если угодно, развалины? Жизнеспособен ли протест против расползающейся идеологии прагматического трупоедства? Камерная по форме история обещает быть злободневной и социально боевитой. Особенные надежды связаны с исполнительницей роли старухи Развалиной Ульяной Фомичевой, вне сцены совсем даже не старухи, а одной из самых многообещающих петербургских актрис, которую часто и заслуженно сравнивают – как по специфическому артистическому колориту, так и по силе дарования – с молодой Нонной Мордюковой.
Дмитрий Егоров о спектакле: «Худрук нашего театра Вениамин Фильштинский называет эту пьесу черной трагедией. Это действительно довольно страшный, беспросветный материал, и мы ищем такой способ его воплощения на сцене, который не вогнал бы зрителя в полную депрессию. Тут много перекличек с сегодняшним днем намеренно раскидано драматургом. И главными для нас в спектакле оказываются даже не Развалина и Ниверин, а их дети: за кем они пойдут и какой выбор сделают?»
Если бегло просмотреть текст, так оно и выйдет: блокадная зима 1941 года, беженка из деревни Мария Развалина, лишенная прописки, а значит, и хлебных карточек, кормит свое семейство, собирая на улицах свежие трупы обессилевших ленинградцев. Ее оппонентом оказывается сосед-ленинградец, ученый-недотепа Ниверин, свято верящий в то, что не все средства хороши, даже если на кону твоя жизнь и жизнь твоих близких. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы разнюхать: пьеса Клавдиева вовсе не этнографический очерк малоизвестных страниц блокады и не сенсационное расследование. Это скорее фантасмагория, притча, в которой вполне сегодняшние дилеммы опрокинуты в пространство блокадной катастрофы.
Дмитрий Егоров заранее предупреждает, что реконструкцией блокадного быта заниматься не намерен, как и фиксироваться на физиологических подробностях пьесы. Пространство его спектакля будет максимально условно, актеры не будут играть возраст – прикидываться пожилыми или детьми. Главный упор – на моральную сторону конфликта пьесы. Имеет ли будущее народ, сделавший своим знаменем выживание? Есть ли выход из замкнутого круга, в котором гоняет народ государство, превращающее своих граждан в Развалиных или, если угодно, развалины? Жизнеспособен ли протест против расползающейся идеологии прагматического трупоедства? Камерная по форме история обещает быть злободневной и социально боевитой. Особенные надежды связаны с исполнительницей роли старухи Развалиной Ульяной Фомичевой, вне сцены совсем даже не старухи, а одной из самых многообещающих петербургских актрис, которую часто и заслуженно сравнивают – как по специфическому артистическому колориту, так и по силе дарования – с молодой Нонной Мордюковой.
Дмитрий Егоров о спектакле: «Худрук нашего театра Вениамин Фильштинский называет эту пьесу черной трагедией. Это действительно довольно страшный, беспросветный материал, и мы ищем такой способ его воплощения на сцене, который не вогнал бы зрителя в полную депрессию. Тут много перекличек с сегодняшним днем намеренно раскидано драматургом. И главными для нас в спектакле оказываются даже не Развалина и Ниверин, а их дети: за кем они пойдут и какой выбор сделают?»