Весна священная

Яркие и одновременно угрюмые луга, заповедные и опасные пространства, пестрые платья, кажущиеся смешными лишь до тех пор, пока не рассмотришь на них ведьмовской узор, – «Весну священную» оформлял Николай Рерих. И не только оформлял – он и подал сюжет Стравинскому, который думал о новой работе. Человеческое жертвоприношение в языческой Руси – что может быть лучше для того, чтобы поразить Париж во время очередного дягилевского сезона? Идея понравилась композитору, увлекла великого импресарио, а ставить спектакль взялся Вацлав Нижинский. Сейчас придуманный им 99 лет назад балет возобновляют в Мариинском театре.

За последние полтора десятилетия три версии «Весны» сменяли в Мариинском одна другую. Пермский дикарь, харизматик, хореограф божьей милостью Евгений Панфилов был заморожен почтением к вагановскому академизму и сделал в Петербурге свой самый неудачный (поскольку самый пафосный) спектакль о противостоянии Художника и черни; Донвена Пандурски в тандеме с Михаилом Шемякиным превратила «Весну» в энтомологический очерк (действие развивалось в царстве насекомых – с пауками и мухами).

И, наконец, ровно между этими двумя нелепицами – печальной и смешной – мариинская труппа в 2003 году выучила и впервые исполнила балет Нижинского. Балет, премьера которого в Париже в 1913 году была освистана, обругана, отрецензирована так, что классическое сетевое пожелание «аффтар выпей йаду» в сравнении покажется просто комплиментом; и балет, развернувший – буквально – искусство танца, устроивший в нем революцию. Во-первых, Нижинский в этом спектакле заставил труппу ставить ноги носками внутрь – и косолапый рисунок стоп сработал на сюжет точнейшим образом. Открывается балет гулянием в Древней Руси, предшествующим выбору жертвы (ее принесут земле, чтобы та дала хороший урожай), а затем из рядов девиц выталкивается собственно будущая жертва.

Разве могла быть выражена традиционно изящными балетными па великолепная дичь обряда? Ведь и музыка придумана совсем неизящная – грозная партитура Стравинского взрывается воплями, темно шепчет, обмирает в секунду, когда Избранница-девчонка понимает, что обречена именно она.

Кроме «выворотности», Нижинский порушил привычную структуру балетного спектакля, рутинную пирамиду «кордебалет – солисты – балерина и премьер». Да, роль Избранницы очень важна (и Нижинский сочинял ее для сестры Брониславы, а когда выяснил, что она, забеременев, не сможет выйти на премьеру, впал в редкую для него ярость), но роль массы куда важнее. Эти людские толпы в лаптях (не натуральных, конечно же), войлочных шапках, красно-белых сарафанах, их тяжелое ворочанье и пасмурное кокетство, их впечатляющие перестроения – то, что впечатывается в память раз и навсегда. Бедный гений поговорил о русском народе и об участи избранника в нем. А театр теперь в не особенно урожайный сезон может достать «Весну» из кладовой – запас, обеспеченный когда-то выгнанным из него избранником.