Орда (2012 год)

Золотая Орда. Монгольская империя уже начинает давиться могуществом. Вот и очередной великий хан (Андрей Панин), отхлебнув из бурдюка и погрозив саблей послам Папы, задыхается в руках убийцы. Благословив преемника-брата, мать обоих и моральный стержень государства ханша Тайдулла (Роза Хайруллина) наутро слепнет, и в столицу начинают стекаться лекари и шаманы. За колдуном всея Руси — митрополитом Алексием (Максим Суханов) — монголы приезжают сами. Тот нехотя едет в Орду, терпит со зрением ханши неудачу и, кажется, не столько из-за веры, сколько из чувства гражданского стыда (теперь Москву обещают сжечь) остается у врага. Бомжует, страдает на каменоломне, собирает в поле лошадиный навоз, ночью потихоньку молится. Потом за кадром происходит чудо.

Постановщик камерных провинциальных драм Андрей Прошкин впервые работает в большой форме. Получившаяся картина в итоге словно разрывается от непреодолимых внутренних противоречий. Размашистая декоративность живописания монгольских нравов и интерьеров (камень, шкуры, позолота) бьется за внимание с камерным сюжетом, основной конфликт которого разворачивается за поникшим, богооставленным взглядом актера Суханова. Написанная сценаристом Юрием Арабовым история об Иове то и дело глушится сценами из жизни империи, пожирающей саму себя. Актер Суханов Иова поневоле и играет — но по соседству скачет обиженным за страну и церковь чертом актер Яценко (слуга Алексия Федька), льется горячий металл, фильм грозит вот-вот уйти в пространство библейской притчи. Что ж, режиссер отчаянно ищет способ сдержать «Орду» в рамках большого (в значении «зрелищного») кино — и в ход идет все что можно, от золоченых масок и картин монгольского упадка до поминаемой каждые пятнадцать минут дареной шубы. Другое дело, что территория, которую так и не покидает в итоге «Орда», оказывается ничьей землей. Смыслы и подтексты, Русь и Орда, вера и шарлатанство, вековые устои и аллюзии на современность (неважно, вольные ли) — все здесь размывается, стирается до полной неразличимости. И это, надо сказать, для современной православной мысли довольно показательно — вчитать сюда можно все что угодно, от богоборчества до оправдания союза церкви и власти. Словом, вера как химера.