Тираж ограничен

Историю о том, что произошло с искусством, отказавшим себе в праве быть уникальным, сделала куратор Наталья Тамручи. Начало процесса — размножающаяся на законных основаниях графика — представлено работой живого классика Эрика Булатова. Дальше — больше: Авдей Тер-Оганьян заново написал собственную работу, на которой изображена была картина Матисса. Юрий Альберт представлен на выставке пропавшим и недавно обнаруженным тиражом шелкографий: напечатанный взамен давно разошелся по коллекционерам, статус находки еще предстоит определить. Лучше всех путает следы Владислав Монро — в экспозиции зритель увидит работы из серии «Жизнь замечательных Монро», но не совсем те, которые обычно включают в популярную, хорошо известную серию. Хотя всякому бравшему и даже не бравшему в руки фотоаппарат ясно, что кадр не возникает в одиночку, оказавшиеся рядом снимки кажутся обманкой, задачкой для памяти — все ли помнят, как выглядит «главный» кадр и почему он оказался главным. Андрей Кузькин выступает с абстракциями, возникшими из пятен крови. Кровь собственная, поэтому тиражировал, пока не остановилось кровотечение. Один из снимков фонтана Дружбы Народов на ВДНХ Андрея Монастырского демонстрирует возможность поистине бесконечного варьирования однажды найденной темы в различных инсталляциях и фотографиях. В этой сказке про непрерывное умножение сущностей подлинным гуманистом выглядит Игорь Макаревич — он возвращает тиражам уникальность, превращая журнальные иллюстрации в настоящие картины маслом с изображением настоящих колхозников.