Легенда №17 (2012 год)

Юный выпускник хоккейной школы ЦСКА Валера Харламов (Данила Козловский) рвет в клочья соперников армейского дубля — надеясь обратить на себя внимание тренера клуба и сборной Анатолия Тарасова (Олег Меньшиков). Тарасов засвидетельствует первый харламовский гол за взрослую команду — и, ехидно улыбаясь, отправит талантливого юниора не в основу, а в Чебаркуль. Набираться опыта в местной «Звезде» из второй лиги — со взрослыми мужиками, давно избавившимися от карьерных иллюзий. В Чебаркуле Харламов переживет дедовщину и тренировки на лестницах мартеновских печей, станет лидером команды и заслужит вызов в Москву. Где немедленно попадет в жернова тарасовской тирании — а также на карандаш главе спорткомитета (Владимир Меньшов), давно ищущему повод сместить Тарасова из сборной. Например, донос от недовольного игрока.

Интрига с доносом и другими подковерными гэбэшными играми, впрочем, здесь малозначительна — как и все прочие сценарные завихрения, от лишенной подлинного напряжения романтической линии до несколько нелепой сюжетной рамки с корридой (фильм открывает встреча маленького Харламова с быком во время поездки к испанским родственникам матери, а закрывает его воспоминание о ней). Нет, все логичное, рациональное, аналитическое — включая как раз и впечатавшуюся в психотип героя корриду (отразившуюся даже в технике его обводки) — здесь барахлит, сбоит, притормаживает фильм. Лучше же всего «Легенда» работает, как только вдруг уходит от правил построения сценария — и от традиционных схем развития персонажей. Фильм Лебедева оказывается упражнением в мифотворчестве, хроникой становления не человека, но, в полном соответствии с названием, легенды о нем (эффект, который достигается в том числе и отказом от изображения трагического финала харламовской жизни). Большую часть фильма Козловский играет Харламова типичным спортсменом — самовлюбленным, эгоистичным, упертым до одержимости, человеком, которого характеризует не то действительная, не то шуточная мантра «Ну не дурак ли я?». Момент перелома, после которого индивидуалист становится частью команды, а человек растворяется в мифе, Лебедев и его сценаристы изображают неожиданной сценой разговора Харламова и Тарасова в морге — решительно сюрреалистической, напоминающей галлюцинацию, резко выбивающейся из ровного до того течения фильма. И именно этот ход вдруг оправдывает, наполняет смыслом здесь все остальное, все схемы и неизбежные в жанре спортивной драмы клише — потому что изображает трансформацию героя секундным озарением, откровением, сном, после которого просыпаешься и уже не можешь быть прежним.

Таким образом Лебедев вдруг улавливает саму суть спортивной драмы — а это действительно редкий случай, большинство даже западных мастеров жанра снимают под видом спортивного кино действенные, но типовые мелодрамы в спортивных декорациях, никак не сказывающихся на сюжетостроении. Напротив, «Легенда №17» с ее ломаным нарративом и странным симбиозом биографии и драмы оказывается фильмом, подлинно пропитанным спортивным духом, — хотя бы потому, что рифмует травму и сон, а спорт понимает прежде всего как религию (отсюда и откровение в морге — библейский почти что, если вдуматься, сюжет). Религию, основанную на богоборчестве — которое на деле, конечно, всегда борьба с самим собой. И до, и после финальной сирены.