«Гелий Коржев. Библия глазами соцреалиста»

Гордость и оправдание социалистического реализма второй половины века, автор бессмертного триптиха «Коммунисты» выступает с библейской проповедью. В стране, где гонители веры поголовно и в одночасье — подобно упавшему с лошади Савлу — стали ее пламенными защитниками, чудесные трансформации вряд ли способны удивить. Хотя перед нами история совсем иного рода. Коржев никогда не был циником, из тех, что писали по заказам партии и воспевали вождей. Да и христианская традиция в отечественной живописи не прерывалась в самые тяжкие годы — классические композиции на библейские темы, узнаваемые сюжеты проблескивают во многих произведениях советских классиков — вплоть до отмеченных Сталинской премией. В конце концов, речь в них тоже шла о вере и истине — только другой бог был у соцреализма.

Коржев высказывался редко и веско. Его работы «Коммунисты» (1957—1960), «Влюбленные» (1957—1959), «Опаленные войной» (1960-е годы), «Егорка-летун» (1976—1980) становились событиями, мгновенно разбирались отечественными музеями. Слом эпох дался художнику нелегко. Его работы последних десятилетий «Мутанты» (1980-е годы) и цикл о Дон Кихоте (1990-е годы) вызывали скорее удивление, чем восхищение у самых верных поклонников, — и показывали их больше за границами нашей родины, где к искусству такого рода интерес невелик. Ни одну из полутора десятков работ в России тоже раньше не показывали. И хотя в них художник вернулся к своему языку — резкому ясному реализму в духе «сурового стиля», — удержаться на грани обычной своей серьезности и пафоса удается ему не каждый раз. Впечатления от предпринятых поездок по южным странам на работы повлияли мало. И Христос в «Изыди, Сатана» хотя и находится вроде в пустыне, а присел на ту же землю, на которой полвека назад расположились «Влюбленные» строители коммунизма, и пахнет Русью в «Отце и сыне». Разве только не так идеальны и высоки душой, как были некогда строители счастливого будущего, люди. Кроме самого художника, сурово взирающего на зрителей с «Автопортрета».

Кульминацией творчества Коржева, как настаивают организаторы, эту серию считать сложно. Скорее — последним вздохом стиля, пытавшегося бросить вызов меняющемуся времени и расширяющемуся пространству.