Одесса: величие и смерть города грез

Одесса — город, который был открыт миру неаполитанскими торговцами, назван русской императрицей (Екатерина II попросила мужской род города Одессос заменить на женский — Одесса), управлялся ее негласным мужем (Потемкиным), был построен и обустроен иностранцами, один из которых спас его жителей от эпидемии чумы (Ришелье), обновлен графом — выпускником Кембриджа (Воронцовым) и воспет русским любовником его жены (Пушкиным). Поэтому нет ничего удивительного в том, что стоило книге профессора Джорджтаунского университета Чарльза Кинга выйти на английском, как о ней тут же заговорили в России и в Одессе. А потом и перевели. Писать о постсоветских территориях Кингу не впервой — он автор «Истории Черного моря». И надо думать, что к истории Одессы он подступал с особенным интересом. При всей жовиальности современного мифа об Одессе-маме, на момент своего основания город задумывался как второй Санкт-Петербург, южные ворота России, расчерченный и построенный по строгому плану, причем плану европейскому. Не случайно британский журнал «Экономист» назвал книгу об Одессе «достойным вкладом в историю одного из наименее известных и наиболее величественных европейских городов». Одесса довольно скоро зажила жизнью города открытого и роскошного. И даже эпидемия чумы не лишила ее этого самоощущения. Когда же наступили сумерки? По мнению Кинга, когда Брайтон-Бич стал больше похож на Одессу, чем сама Одесса.