Детство 45-53: а завтра будет счастье
О мероприятии
Людмила Улицкая выступила в роли автора-составителя этого сборника воспоминаний о послевоенном детстве — голодном и злом.
«Игрушки на Новый год нам не дарили, только конфеты и мандарины». «А я свои первые конфеты хорошо помню. Потому что, когда впервые попробовал их, не ел, а именно попробовал, мне было уже немало лет — целых шесть, по нынешним временам — школьник!»
«В мирной жизни улицы дважды в месяц были дни тревоги и беспокойного ожидания. Это были дни “аванса” и “получки”. Уже с середины дня матери семейств становились озабоченными и сердитыми, нещадно раздавая ребяне подзатыльники. А часам к 7–8 вечера начинали тревожно вглядываться в начало улицы — надеялись издали углядеть, в каком состоянии появится “мой”. Главное было не в том, что появится “выпимши”, — это дело законное, привычное и неискоренимое. Главное, чтобы шел все-таки на своих двоих и не пропил бы всю получку».
Это отрывки из воспоминаний разных людей, чье детство пришлось на голодные и злые послевоенные годы. Изложенные в этих текстах факты касаются самых что ни на есть повседневных вещей, и даже самим составителем, Людмилой Улицкой, они так и поделены на главы, которые называются «Ели…», «Пили…», «Мылись…», «Одевались…», «Играли…». В этих записках говорится о жизни городской и деревенской. О тех, кто живым и здоровым вернулся с фронта, и инвалидах. О том, как не только пальто «справляли» долго и торжественно — одно на несколько лет, но и как, например, мать и дочь на лето шили себе по одному платью и ходили в нем весь сезон. Иными словами, о жизни странной, незнакомой и из сегодняшнего дня трудно представимой.
Посыл этого сборника простой: вспомнить о поколении тех, чье детство пришлось на конец войны, послевоенные 1945–1953. Для Улицкой это — ровесники и ее собственное детство, для других — родители и даже бабушки-дедушки… Это книга о том, что сейчас уже трудно себе представить эту разницу в жизненном укладе, не опираясь на рассказы стариков, фотографии и архивную кинопленку.
Многие удивятся и разочаруются, когда, взяв в руки книгу, на обложке которой написано имя Улицкой, поймут, что она всего лишь автор-составитель. Но пугаться этого не стоит. Во-первых, постмодернизм давно уже нивелировал разницу между своим и чужим текстом. А значит, в определенном смысле эта
книга — авторский замысел именно Улицкой, которая собирала, читала, редактировали и компоновала чужие мемуары. А писем с воспоминаниями пришло больше тысячи. Самому младшему корреспонденту двенадцать лет, самому старшему — девяносто три года. Во-вторых, это и ее собственное детство, о чем она не дает забыть в каждом из предисловий, открывающих каждую главу книги. Так что в определенной степени «Детство 45–53» — такое же произведение Улицкой, написанное по канве реальных исторических событий, как ее «Даниэль Штайн, переводчик». Только время другое и герои другие.