Клаус Петер Флор

Первый раз уроженец Лейпцига Клаус Петер Флор, похожий в одновременности на сказочного персонажа, университетского профессора и главного героя классических английских детективов, появился в Москве около пяти лет назад – в самый последний момент, с одной репетиции, он неожиданно заменил заболевшего дирижера в концерте прославленного оркестра Academy of St. Martin in the Fields. Несмотря на экстремальность ситуации, неизвестный Москве дирижер излучал спокойствие и благостность – стоя за дирижерским пультом, он неспешно ворожил руками, а оркестр повиновался ему беспрекословно, следуя каждому жесту. Столь гармоничный внешний облик Флора на самом деле обманчив – в своих музыкальных вкусах он вполне экстравагантен и любит экспериментировать. Например, поставить в центр программы какую-нибудь богом забытую симфонию незаслуженно обделенного славой автора (максимально подвергая себя риску быть принятым публикой равнодушно) или взять двух совершенно несочетающихся, на первый взгляд, авторов – скажем, Моцарта и Вагнера – и объединить их в одну программу (это все равно как подать жареную рыбу с вишневым вареньем). И как ни странно, у него все получается: маэстро Флора привечают оркестры на всех континентах, от скромных местных величин до коллективов мировой величины, вроде Берлинского филармонического оркестра или лейпцигского Gewandhaus.

В свой второй приезд к Российскому национальному оркестру, два года назад пригласившему Клауса Петера Флора в Москву, дирижер не изменяет себе и представляет в высшей степени любопытную программу: снова два автора, которые обычно никогда не соседствуют на одной афише, причем один из них – по-прежнему в новинку для столичной публики. Бенджамин Бриттен, чей юбилей несколько померк на фоне масштабных празднеств в честь 200-летия Вагнера и Верди, представлен Симфонией-реквиемом – сочинением 1940 года, написанным по заказу японского правительства к юбилею (2600 лет) империи в Стране восходящего солнца; получив сочинение, в котором обильно использована латынь (само название отсылает к жанру католической заупокойной мессы), японцы пришли в ужас и отказались от него, выплатив композитору гонорар и объявив, что премьера отменяется из-за задержки с нотами. Второе сочинение в программе концерта – тоже своего рода реквием: величественная Седьмая симфония Брукнера, сочиняя которую композитор узнал о смерти своего кумира Рихарда Вагнера и дал волю своему горю в монументальной медленной части – гениальном Adagio. Несмотря на сумрачный характер заготовленной для Москвы программы, запасаться носовыми платками не стоит – будучи дирижером немецкой школы, несентиментальным и неслезливым, Флор сумеет даже из трагедии двух гениев-симфонистов сделать жизнеутверждающую драму. А Российский национальный оркестр, поднаторевший на австро-немецкой музыке позднего романтизма (буквально за две недели до этого они играли Вторую симфонию Малера на закрытии своего фестиваля), позволит любителю неисхоженных путей и нетривиальных решений представить свою интерпретацию в максимально выигрышном виде.