Гамлет | Коллаж

В год 450-летия Шекспира без «Гамлета» не обойтись никак. Еще только полсезона прошло, а их уже четыре. И чаще всего поводом для постановки послужил, кажется, именно юбилей. Однако, пока в «Гоголь-центре» и в Театре им. М.Н. Ермоловой очередные прекрасные юные принцы (в исполнении действительно юных и интересных актеров Филиппа Авдеева и Александра Петрова соответственно) по воле режиссеров дежурно страдают от обид, причиненных плохой страной пребывания и плохими дядями и тетями, ее населяющими, режиссер Робер Лепаж и актер Евгений Миронов пытаются понять трагедию каждого персонажа этой истории. И даже стать каждым из этих персонажей. Потому-то играет их всех сам Миронов.

Одинокий, свернувшийся калачиком человек в смирительной рубашке, забившийся в угол глухой, обитой мягкими плитками камере психушки, мучается вопросами: быть или не быть? любить или не любить? знать или не знать? Все больно, зыбко. Все без ответа. И вот он сын, уязвленный скорой свадьбой матери после недавних поминок отца. И вот он же — зависший в воздухе призрак отца. И вот — хлопотливый человечек в сером, мнящий, что у него все под контролем. И испуганная сыновней ненавистью мать. И потерявшаяся жестокой игре любимого девушка. Образы воспоминаний, или химеры из снов, рожденные его воспаленным сознанием, один за одним являются будто живые, и пространство услужливо в миг преображается, будто тоже живое. Безликая стена психушки становится древней стеной замка, тайной комнатой охраны дворца с мониторами, ванной Офелии, звездным небом, омутом, медленно засасывающим тело девушки, — все как наяву до мельчайшей царапинки на камне…

Образ абсолютного одиночества в мире и целого мира в каждом из нас со всеми его собственными химерами. Трагический образ. Но главное чувство, пробуждаемое спектаклем Лепажа — это легкий холодок восторга. Перед мастерством и упоенным азартом лицедея, с какими мгновенно перевоплощается из роли в роль Евгений Миронов. Перед неуемной фантазией режиссера и чудотворным буквально ее воплощением художника Карла Фийона, сумевшего всего лишь на всего непрерывно вращающийся куб превращать, словно в дни творения, то в звездную бездну, то текущую реку, то в душную щель за ковром, где прятался Полоний. И даже кажется, что Миронов пока не наигрался этим фантастическим, невиданным у нас аттракционом. Но это пока. С каждым показом главные вопросы бытия все острее будут пронзать его Гамлета.