Живой (2006 год)

Контрактник Кир (Андрей Чадов) возвращается из Чечни, потеряв ногу и своих товарищей, которые полегли на одной из сопок, вытаскивая его из боя. Дома Кира ждет "заработанная" компенсация и майор, который выдает ее за "откат". На следующий день Кир с перепоя сталкивается с майором у гаражей и в перепалке ("кто за что воевал") зарубает майора купленной в подарок саблей. Тем же вечером самого Кира сбивает машина, а когда он приходит в себя, рядом стоят призраки воевавших с ним Никича и Игоря (Максим Лагашкин и Владимир Епифанцев). "Мы как бы твоя совесть", — по ходу объясняют они. А там, откуда пришли, "холодно, и курить хочется". Мертвецы в маскхалатах матерщинничают, говорят по душам и опасно хохмят. Следующие три дня (до конца сороковин) они будут следовать за Киром по пятам, и "Живой" превратится в своего рода "роудмуви" — историю странствий. Вначале — домой, к мамке и любимой девчонке. Затем в Москву — на Красную площадь, оттуда к командиру и на могилы ребят. По дороге Кир встретит отца Сергия (Алексея Чадова), поговорит с ним о грехе, подерется. И все в каком-то смысле вернется на круги своя.

Отрезанная нога, наглядная притчеобразность и гости с того света отсылают "Живого" к забытой ленте Никиты Тягунова "Нога" о вернувшемся с афганской войны калеке. Только абсурд "Ноги" режиссер "Живого" Велединский подменил вездесущим и несколько путаным символизмом. Что, в общем, простительно — даже возможная интерпретация путешествий Кира как посещение душою в первые после смерти 40 дней родных и близких. Но Велединский, как называл это Генрих Белль, стучит в "слишком громкий барабан" — то бишь снимает про войну и вернувшихся с нее. И тут невольно тушуешься, наблюдая, как режиссер совершенно с тем же пацанским запалом, что и в дебютном "Русском", рассуждает о Боге, России и прочем.

Кроме того, Велединский буквально в пять минут может впихнуть два куска, раздирающих фильм на части. Так, в одном эпизоде — концерт группы "Сплин", на котором Александр Васильев приветливо кивает призракам (увидел!). В следующем — Кир и отец Сергий едут на машине за пределы Садового и слушают Цоя, незаметно подпевая. Насколько плохо первое, настолько же к месту второе. И как ни странно, это и есть главный козырь Велединского: "Живой" со всеми своими перепадами апеллирует к зрителю, минуя не разум, а вкус. "Живой" — явление внеэстетического восприятия. Собственно, отсюда и телевизионная картинка: мера условности практически сериальная. Режиссеру, очевидно, не до красивостей. "Живодер" Велединский режет по живому (название фильма следует понимать скорее в этом ключе): он провоцирует у зрителя ту самую "фантомную боль", когда чувствуешь отрезанную ногу. Неудобство уже не душевного, а физического характера. "Живой" по внутренним ощущениям — это не "хемингуэевщина" про вернувшихся с фронта (первоначальное название ленты "Какими вы не будете" было позаимствовано у "старика Хема"), а скорее афганские и чеченские песни. Интонационно (с сопутствующими "но") "Живой" — это как раз про стаи трассеров, про чечей, спустившихся с гор, про "закурим, братишка, "Житан" и "Здравствуй, мама, домой я вернусь не весь, вот нога моя — ты на гвоздь ее повесь". А писать заметки про такое — последнее дело.