Эйфория (2006 год)

Растрепанный Валерка (Максим Ушаков) полюбил на свадьбе приятеля чужую жену Веру (Полина Агуреева) – за то, что она как-то “так” на него смотрела, – пришел к ней объясняться, а та и не знала, что сказать. Потом собака Пират откусила палец дочери Веры, ее муж Павел (Михаил Окунев) застрелил Пирата и напился пьяный, девочку отвезли в район к врачу, а Вера переспала с Валеркой прямо на могиле пса. Потом Вера с Валеркой убежали, Павел спалил дом, убил корову и сел на берегу с двустволкой. Попутно Вера три раза очень живописно стояла на фоне какой-то фиолетовой стены, не менее живописно сидела в полной песка кровати, а Валерка гонял черных коз в подсвеченном чем-то зеленовато-неоновым хлеву. В финале любовники в белых одеждах лежали в лодке, полной красной воды, и тонули в воде речной, печально-зеленой.

В Венеции эта история роковой страсти получила приз студенческого жюри, с формулировкой “за мужественную простоту выразительных средств”. То есть молодые европейцы вняли-таки суровым речам “восточного дикаря”, невзирая на кольца в его носу и зеркальца на шее. Нам сложнее: столько бижутерии на соотечественнике – черные козы, фиалковые стены, лодочки – раздражает. Короче, все это “яркое и экспрессивное решение” (как резюмировало жюри “Кинотавра”, наградив фильм спецдипломом) мешает заметить пресловутую “мужественную простоту”. Хотя разглядеть ее стоит.

Ведь Вырыпаев, в целом, снял действительно хороший фильм. Во-первых, на схематичный скелет сюжета он сумел нарастить мясо. Бесхитростный сценарий напоминал просто хождение интеллигентных студентов в деревню. В кино же от надсадного народничества мало что осталось, разве что тот самый первый эпизод – где непрофессиональный актер Ушаков с интонациями блатующего менеджера по продажам вопрошает: “Ну че? Так и че?” – а актриса Агуреева мило отвечает: “Не знаю”.

Во-вторых, реальность “Эйфории” самостоятельна, не привязана к месту и времени, что в российских фильмах вообще редко бывает. Видно, что Вырыпаев обладает важным для кинорежиссера умением – убирать с экрана лишнее. Но оно почти нивелируется желанием “сделать красиво”, которое заставляет автора, напротив, тащить в кадр всякие блестящие фиговины. Потому что степь, мужчины в спецовках и любовь – это как-то слишком просто, и не всякий зритель такую простоту поймет. А женщина в красном, вся такая живописно обсыпанная песком – это очевидная Красота. А уж двое в лодке – это Красота, которая что-то еще и символизирует, которую можно принять и вопреки голосу разума. К тому же образ надежный и проверенный – Ким Ки-дуком, например.

Тут, конечно, вспоминаются слова, якобы произнесенные Никитой Сергеевичем Хрущевым в адрес Эрнста Неизвестного (своим квазиантичным пафосом они как раз соответствуют интонации “Эйфории”): “В этом человеке есть дьявол и ангел. Дьявола мы уничтожим, а ангелу – поможем”.

Мы бы тоже – если б хоть что-то могли сделать с режиссером Вырыпаевым…