Бедность не порок

Александр Коршунов не первый раз ставит Островского, и премьерная «Бедность не порок» может, если угодно, считаться заключительной частью его трилогии, в которую также входят постановки «Трудового хлеба» и «Пучины».

У всех трех спектаклей есть одно общее свойство: они очень-очень русские. Если у вас, к примеру, есть друзья-иностранцы, которым по приезде в Москву вдруг захотелось чего-нибудь остро-этнографического, то коршуновские работы в Малом театре подойдут идеально, а последняя — в особенности. В какой момент ни погляди на сцену, все здесь русское до мозга костей: румянец, водка, огурец, трепак, драка, ухарство, песни, душа. Да и сама пьеса Островского как никакая другая близка к сказочному фольклору.

Ее действие происходит на Святки, да и сюжет вполне традиционный: девушку хотят выдать за богатого старика, а она любит молодого. Несмотря на все положенные переживания, на сцене, передаваясь залу, кипит святочное веселье, и почти с самого начала ощущается предчувствие счастливого финала, без которого в сказке не обойтись. Все добры молодцы и красны девицы здесь только и знают что петь да плясать.

В «Бедности» Коршунова отсутствует даже намек на филигранность, она намеренно выполнена с лубочной грубоватостью — но в конце концов именно эта медвежья неуклюжесть, это варварское веселье как раз и входит в набор клише, связанных с Россией. Тем более что перед нами и впрямь воссоздана былинно-сказочная Русь, какой нет, да и не было никогда.