Иван Лунгин. Ничего личного
О выставке
Выставка, которая вопреки названию получилась очень личной и, как нам кажется, понятной каждому.
Фамилия художника Ивана Лунгина может быть вам знакома по нескольким причинам. Во-первых, он сын режиссера Павла Лунгина, которого мы знаем по фильмам «Такси Блюз» и «Царь» с Петром Мамоновым. Во-вторых, он внук знаменитого филолога и переводчицы Лилианны Лунгиной, которая перевела с шведского «Малыша и Карлсона» и «Пеппи Длинныйчулок». Так что с творческим бэкграундом у Ивана Лунгина все в порядке. Ну и, в-третьих, сам Иван довольно давно и успешно выставляется — за последние пару лет у него было несколько персональных выставок, в том числе в Музее архитектуры и в том же МАММ, где сейчас открыта экспозиция «Ничего личного».
От выставки к выставке Лунгин-младший меняет техники и жанры: то он показывает инсталляции, то акриловую живопись, то использует раскладушки в качестве холстов. Но всегда остается верен своему стилю — сдержанному, несколько лиричному и вполне подходящему интеллигентному молодому человеку из хорошей семьи. И, что важнее, Лунгин остается верен своей теме: так или иначе его работы — это размышления о городском пространстве, о его многообразии и монотонности, о безличии и одиночестве в нем. Художник увлеченно собирает брошенные постсоветские недострои и посвящает нелюбимым многими спальным районам живописную оду на старых советских раскладушках, тех самых, которые выполняют роль холстов. Лучше и не придумаешь: ведь в том виде, в котором спальные районы задумывались, комфортно жить в них практически невозможно — как невозможно как следует выспаться на брезентовой раскладушке.
«Ничего личного» тоже о городе — о жизни миллионов людей, не знакомых друг с другом, которые, как в старой телевизионной рекламе, «все одинаковые!»: десятки портретов людей со спины, в куртках с накинутыми на голову капюшонами. Десятки маленьких дощечек из разных материалов с надписью «Жил», в которую вроде бы все и укладывается: ты жил, я жил, мы все жили — что тут еще скажешь? Ничего особенного и ничего личного. Но у Ивана Лунгина все равно получается вполне особенно говорить о серости в бесконечном количестве оттенков. Это надо уметь — собрать из простых, однообразных, даже избитых элементов конструкцию, в которой захочется если не жить, то погулять уж точно.