Лавинг (2016 год)

История скандальной межрасовой любви в Америке 1950-х от Джеффа Николса.

Джоэл Эдгертон и Рут Негга играют Ричарда и Милдред Лавинг, межрасовую пару и невольных героев движения за гражданские права 1960-х, в этой чувственной, полной сострадания, но на удивление незатейливой драме американского режиссера Джеффа Николса («Мад», «Полуночный скорый»).

«Я беременна», – звучат первые слова фильма, признание Милдред Ричарду; пара еще не успела пожениться. Его ответ? Тишина, которая через пару секунд сменяется улыбкой и скупым «Это хорошо». На подобных неброских драматических моментах этот спокойный тихий фильм и строится, что позволяет Николсу полагаться на очень нежную, сдержанную игру Эдгертона и Негги. Их персонажи реагируют на беременность поездкой из родной Виргинии, где в 1958 году межрасовые браки еще были запрещены, в Вашингтон – жениться.

Вслед за этим Лавинги переживут арест, суд, изгнание за границы штата, рождение троих детей и, наконец, тайное возвращение вместе с новой судебной тяжбой, уже в Верховном суде. Но все это время они по большей части делают то, что делал бы на их месте и каждый из нас: воспитывают детей, строят дом, работают, наслаждаются обществом друг друга – все то, из чего и состоит полный любви брак.

Это драма с не желающими никакой драмы протагонистами, и Николс отказывается превращать Лавингов во что-то, чем они не являлись. Это становится главным достоинством фильма, но и его недостатком. Столь осторожно избегая мелодрамы и других взвинченных эмоций, Николс также обходит стороной и некоторые ключевые вопросы. Что годы бегов, неуверенности и угнетения сделали с отношениями Лавингов? Как сказались на их семье, друзьях и детях? Вместо ответов зрителя ждут только намеки.

Неизбежно и то, что Николс рано или поздно должен перейти к изображению публичной стороны этой десятилетней дороги Лавингов к преодолению несправедливости – и поздние сцены с адвокатами-идеалистами, которые берутся за их дело, и прессой кажутся строго функциональными.

В лучших сценах фильма немногословность Милдред и Ричарда говорит громче любых тирад: игра Эдгертона создает почти немой портрет человека, надеющегося отогнать беду бегством от нее. Это вдумчивый фильм, но слишком уж ограниченный своей собственной вежливой сдержанностью.