Рай (2016 год)

Важный, но поверхностный фильм Кончаловского о Холокосте и русской душе.

Пухлый, опрятный, обывательского типажа француз (Филипп Дюкен) — как скоро выяснится, чванливый чин в парижской охранке времен нацистской оккупации. Статный, привлекательный молодой немец (Кристиан Клаус) — дворянин, искренне уверовавший в идеи Третьего рейха и помчавший вверх по карьерной лестнице в СС. Наконец, бритая наголо, пребывающая на грани истерики русская княгиня-эмигрантка (Юлия Высоцкая) — как ясно сразу, причастна к Сопротивлению; как станет ясно уже значительно позже — святая душа, которую ждут Освенцим, а с ним и искупление, самопожертвование и даже натуральное вознесение.

Все трое главных героев «Рая» примерно полфильма сидят перед камерой и буквально ей исповедуются, припоминая свои грехи, компромиссы, заблуждения, которые пришлись на узловой для Европы предвоенный и военный период. Ключевые из этих воспоминаний оживают на экране, но своей постановочностью резко контрастируют с интимностью монологов. Эта театральность почти невыносима — и в сущности, обесценивает те вполне мощные откровения, убедительные за счет актерского эмоционального обнажения, что звучат в исповедях персонажей. Обесценивает она и заложенные Кончаловским во всю конструкцию «Рая» идеи.

Не то, чтобы эти идеи были удивительны для тех, кто читал недавние интервью режиссера. Вот почерпнутый из «Благоволительниц» Джонатана Литтелла благородный и умный европеец поддается соблазну зла. Вот вслед за сочинениями философов-славянофилов русская душа, и шире, Россия искупает грехи европейской цивилизации благодаря своему особому пути. Да, и у этих мыслей наверняка найдутся сторонники — соблазн обвинить в падкости на приманки зла другие нации и народы всегда велик. Но Кончаловский их убедительности не способствует. Во многом, потому, что он выстраивает идейную конструкцию фильма со слишком навязчивой агрессивностью, почти фанатизмом, который немедленно демонстрирует свою смехотворность — кинокамера моральна по своей природе и авторский морализм тоже имеет привычку изобличать.

Так теряют свою силу самые ключевые моменты фильма: когда стойкая княгиня вдруг начинает метаться, заходясь в ничем не мотивированной похвале врагу, а сам условно хороший немец мучительно саморазрушается, трагически вспоминая студенческую любовь к Чехову. Наконец саморазоблачается и автор, в финале вдруг беззастенчиво давая слово привратнику рая, которому герои, получается, и исповедуются. У того, конечно же, оказывается голос самого Андрея Сергеевича Кончаловского. Оставим в стороне вопрос, не много ли автор на себя берет. Куда важнее другой — если путь в рай лежит через него, то страшно предположить, кто сторожит врата ада. Никита?