Пролетая над гнездом кукушки (Затмение)

«Вместо того чтобы смотреть финал Лиги чемпионов, вы набиваете жопы зайцам!» — в момент, когда Макмерфи (Лазарев) произносит эту фразу, сокамерники по психиатрической больнице начиняют поролоном игрушечных кроликов, так что замечание только что освободившегося из трудовой колонии новичка более чем уместно. Герой вышедшего в «Ленкоме» спектакля Александра Морфова — не псих и уж тем более не бунтарь. Достаточно послушать его короткий телефонный разговор с милашкой Кэнди, чтобы убедиться в добром здравии самого проблемного пациента сестры Рэчил: «Прямо бы через трубку залез».

Фильм Милоша Формана, благодаря которому большинство знает культовый роман Кизи, был как раз о том, что лучше получить электрический разряд в голову, чем подчиняться тупой системе. Макмерфи Джека Николсона плевать хотел на условности дисциплины. Времена меняются: спектакль болгарина Морфова — о том, что тупая, но очень сильная система в лице женщины способна уничтожить любую неисправность. Даже если это человек.

На сцене «Ленкома» — сияющая никелированная палата работы художника Давида Боровского, создавшего копию типового медицинского центра. С вентиляционными трубами, остекленным ресепшн и мониторами, на которых в лучшие времена пациенты видят плавающих рыбок, а в худшие — лицо холеной блондинки Рэчил (прекрасная работа Анны Якуниной), сообщающей о начале сеанса групповой терапии. Сразу по прибытии потрепанный, но загорелый Макмерфи потребует спустить телевизор пониже и нарвется на первую неприятность. Спустя неделю он случайно засечет сестру Рэчил на экране — без белой шапочки, с сигаретой в зубах она мрачно отрывается в своей стекляшке. Макмерфи зайдет внутрь и молча рванет кнопки на халате. Белый бюстгальтер — и затемнение. Затмение наступит чуть позже.

Морфов не первый раз работает в России и даже выдвигался на «Золотую Маску» за прошлые, не столь явные, как на этот раз, успехи. Спектакль он переименовал в «Затмение», взяв за основу мотив ночного разговора психов и двух проституток, приглашенных в отделение Макмерфи. Затмение — это когда «луна становится тонкой, как ресничка», а человек самим собой. Разбудив в подопытных кроликах желание быть собой, татуированный красавчик, хранящий на дне сумки пару женских трусиков, получил лоботомию, приличный Хардинг (Александр Сирин) — выписку, а молчаливый индеец по кличке Вождь (Сергей Степанченко) — свободу. Единственное пафосное место отличного яркого спектакля, смонтированного как кино, — душевные разговоры у костра, в котором горит вахтенный журнал с доносами. Но их можно пропустить мимо ушей, как это делает Макмерфи, предпочитая слову дело, с огоньком и матерком. «Какой у вас размер, сестра, я забыл! Третий или четвертый?»