Кислота (2019 год)

Накушавшись каких-то запрещенных веществ, голый Ваня шагнул с балкона. Его друг Петя винит в этом себя, ведь он сказал ему в шутку: «Хочешь прыгать? Давай!». Промаявшись пару дней, тезка одного из апостолов то ли случайно, то ли намеренно пьет хлорную кислоту, теряет голос, а после идет сдаваться в полицию. Тем временем еще один его закадычный друг — Сашка — зачем-то делает себе обрезание, а потом заводит роман с пятнадцатилетней гимнасткой, которой так же неуютно по жизни, как и им всем…

«Кислота» Александра Горчилина — фильм-победитель конкурсной программы дебютов 29-го «Кинотавра». Говорить и спорить о нем начали еще до первого показа, и, кажется, уже на финальных титрах пришпилили к фильму ярлычки «портрета поколения» и «манифеста двадцатилетних». Ярлычки приросли намертво — не оторвать. Тем не менее, «Кислота» — это скорее монолог: эмоциональный, спонтанный и сбивчивый, в котором автору до зарезу надо проорать сразу и обо всем. Александр Горчилин и сценарист Валерий Печейкиным, пытаясь объять необъятное, запихнули в «Кислоту» слишком много. Тут и проблема отцов и детей, и отношение к религии, и наркотики, и сущность современного искусства, и вопросы становления, и самоидентификация. В результате темам становится тесно в пространстве одного фильма, они ветвятся, наползают друг на друга, сбивают с толку.

Примерно то же самое можно сказать и внешней составляющей «Кислоты». Режиссеру нужна была яркая провокационная форма, однако собственных приемов и образов ему явно не хватало, пришлось кое-что подсматривать у старших товарищей. Поэтому сквозь «манифест двадцатилетних» постоянно просвечивают манифесты совсем других поколений. Тут и влияние кинопровокаций Гаспара Ноэ, и «Трейнспоттинга» Дэнни Бойла, и фильмов Кирилла Серебрянникова (последнее, впрочем, вполне объяснимо: Горчилин — актер Гоголь-центра, поэтому Кирилл Семенович для него — учитель и гуру). Иногда довольно сложно сказать, с чем именно мы имеем дело — то ли с отсылками и намеками, то ли с банальным заимствованием.

Другими словами, хотя «Кислота» вполне самостоятельное кино, ее стилистические и эстетические ориентиры слишком уж очевидны. Взять хоть сцены с унитазом, с младенцем, эстетику бреда — те, кто хоть немного помнит кислотно-хулиганский шедевр Дэнни Бойла, поймут, о чем я. Другая сторона медали — попытка режиссера превратить в метафору все, что плохо лежит. Один из примеров — заклеенный рот Петра, чья не особо уместная шутка стала смертельной для его друга (кстати, когда герой решает покаяться и сдаться полиции, повязка сразу же исчезает, то есть наказание немотой с парня как бы снимается). Или художник, которого зовут Василиск (!) и который «топит» в хлорной кислоте фигурки пионеров-героев — символический ширпотреб нашего прошлого.

Кстати, имя Петр в «Кислоте» тоже появляется не случайно: парень ударяется в религию, читает Евангелие в церкви, и его выбор — нечто вроде выхода из тупика, из которого Сашка, например, выйти не может. В христианстве же имя Петр — это, прежде всего, апостол Петр, основатель церкви, хранитель ключей от рая и проводник между людьми и Богом. Другими словами, вот вам, люди, вариант правильного пути, поступок Петра ненавязчиво укажет вам, как перестать заниматься саморазрушением. Это, конечно, слишком лобовая и сильно утрированная трактовка, но режиссеру нравится искать вселенские метаморфозы и глобальные выводы там, где вполне можно было бы ограничиться простыми и понятными мелочами, поэтому позволим себе такую слабость и мы.

При всем при этом «Кислота» — сильное кино и очень интересный опыт. Да, его можно трактовать как попытку пересадить эксперименты Ноэ и Бойла на нашу почву, но попытка эта гораздо более органичная и изобретательная, чем многобюджетные потуги скопировать голливудскую формулу для штамповки блокбастера или мелодрамы. Да, стилистика фильма частично заимствована, но пацанское желание показать «фак» уютным шаблонам и штампам здесь искреннее и дорогого стоит. Как и ощущение внутренней свободы, с которой, правда, авторы пока сами не знают, что делать.