Богемская рапсодия (2018 год)

Если бы Фредди не было, его следовало бы выдумать. Вот только вряд ли найдется тот, кому такое будет под силу: любая фантазия в данном случае спасует перед реальностью. Впрочем, авторы «Богемской рапсодии» взялись за еще более безнадежную, и к тому же, абсолютно бессмысленную затею: они, отлично зная солиста группы «Queen», решили его образ немного «усовершенствовать». Точнее, подогнать его под стандарт восприятия двенадцатилетней девочки-подростка. 

Именно поэтому «Богемская рапсодия» шла к нам так долго. В принципе, взяться за байопик Фредди Меркьюри можно было еще лет двадцать-тридцать назад, однако конкретные планы появились только в 2010-м. И рассказал о них Брайан Мэй (гитарист группы «Queen», разумеется). Правда, на тот момент проект был заточен под Сашу Барона Коэна, утвержденного на главную роль. Однако при первой же возможности мистер Коэн дал деру: сниматься в фильме, рассчитанном на семейную аудиторию, в его планы не входило, а жесткая версия (максимально приближенная к реальности) участников «Queen» не устраивала. 

Кстати, музыканты довольно долго настаивали на том, что в центре байопика должна быть именно история группы, а не ее солиста. И в той концепции, которую предлагали они, Меркьюри умирал примерно на половине пути (то есть в середине картины), а оставшийся хронометраж его безутешные друзья должны были потратить на борьбу с депрессией и на восстановление сил после потери. К счастью, от этой заведомо провальной идеи удалось отказаться. 

Тем не менее, съемочный процесс удалось запустить только в 2017-м, после того как на место Саши Барона Коэна пришел Бен Уишоу, а его в свою очередь сменил Рами Малек. Поменялись и режиссеры: после Декстера Флетчера за проект взялся Брайан Стингер. При этом и Уишоу, и Флетчер ушли из «Рапсодии» опять-таки из-за творческих разногласий с продюсерами и группой. Да и Стингер, в общем-то, не сумел выстоять свою вахту полностью: его уволили «за непрофессиональное поведение» еще до окончания съемок. 

Но, несмотря на все эти перипетии, за концепцию семейного фильма (снятого, на минуточку, об одной из самых скандальных звезд 20-го века) продюсеры дрались насмерть. И умудрились победить в этой драке. В итоге «Богемская рапсодия» стала напоминать идеальную рождественскую открытку или книжку-раскраску, где линии рисунка просты, герои понятны и симпатичны, а о полутонах никто и не заикается. 

Нет, конечно, никто не пытался перекроить историю заново, но многие острые углы фильм ощутимо смягчает, и, что гораздо хуже, занимается простым иллюстрированием. Из Фредди настойчиво пытаются вылепить романтического героя: вот он уходит под проливным дождем куда-то в ночь, вот смотрит в окно своей бывшей девушки, вот клянется любить ее вечно. И вообще довольно долго он безупречен: он отличный сын, отличный возлюбленный, и группа для него — второй дом. 

Тем не менее, в стандартный романтический штамп Фредди Меркьюри не помещается — хоть кричи. Поэтому во второй половине «Рапсодии» характер героя ощутимо портится, он капризничает, устраивает истерики, но и тут дальше простых иллюстраций дело не идет. Фильм наскоро перелистывает факты биографии, скользя по поверхности и не решаясь заглянуть дальше уютных шаблонов. Да, по сути, на этих шаблонах «Богемская рапсодия» и строится.

Но вот ведь чудо-чудное, диво-дивное! Начинается песня — и фильму прощаешь абсолютно любую глупость. Забываешь и про диалоги, которые иногда нужно просто перетерпеть-переждать, и про то, что Малек временами напоминает то ли Маугли-переростка, то ли Майкла Джексона…. Потому что музыка в «Богемской рапсодии» — это чистый восторг. Рами Малек поет сам, хотя нужного звучания и тембра в студии добивались с помощью наложения голосов. И энергетика в этих звуках такая, что сдаешься в плен, не раздумывая. 

А финальный концерт на Live Aid — это двадцатиминутное счастье для тех, кто хоть раз в жизни кивал в такт под «We will rock you» или замирал, услышав «Who wants to live forever». За эти двадцать минут «Богемская рапсодия» дает такого угля, что хватило бы с лихвой и на несколько фильмов. Тут и мощь стадиона, и нерв Меркьюри, который не просто поет, но прощается — с музыкой, со зрителем, с жизнью… И сразу понимаешь, каким мощным мог бы быть этот фильм, в какую лавину он бы мог превратиться. Впрочем, вряд ли это последняя попытка вернуть на экран Фредди Меркьюри — будут и другие, уверена. Потому что show must go on — и тут уж без вариантов.