Щегол (2019 год)

Когда Тео было двенадцать, они с мамой однажды пошли в музей Нью-Йорка. Меньше, чем через час музей взорвался, и мама погибла. В тот день Тео получил страшную рану в душе и маленькую картину с изображением щегла. Крохотный шедевр художника XVI века, который мальчик вынес из музея и с тех пор не может с ним расстаться.  

Идея экранизации романа Донны Тартт с самого начала была не из лучших: есть вещи, которые практически невозможно перевести на язык кино даже при очень большом мастерстве режиссера и сценариста. «Щегол» с его многоплановостью и тонкой недосказанностью вступал в диалог напрямую с душой – то есть делал нечто прямо противоположное современному массовому кино, которое стремится ударить зрителя по голове детально проговоренной моралью минимум пять раз за сеанс.  

После первых новостей о кастинге стало совсем тревожно: Энсел Элгорт, мягко говоря, далеко не тот человек, который может пленить сердце актерской игрой. Не утешал и выбор режиссера. Да, ирландец Джон Краули снял «Бруклин» — и снял его прекрасно. Но он, во-первых, имел тогда дело с Сиршей Ронан, одной из самых талантливых актрис поколения. Во-вторых, литературный первоисточник той картины вряд ли может сравниться с лауреатом Пулитцеровской премии, пусть даже в адаптации Питера Строхана.  

И все опасения оправдались: «Щегол» получился плохим фильмом даже без сравнения с романом. Это плоское, скучное и местами мучительное зрелище оставляет очень неприятное ощущение – словно вы три часа жуете бумагу с напечатанными на ней словами, которые никак не сложатся воедино. Попытка придать изначально неспешному материалу какое-то напряжение за счет многочисленных флешбэков только запутывает ход событий и создает парадоксальный эффект: у всех героев оказывается слишком мало времени, чтобы раскрыться.  

Это касается даже Тео Деккера, который вообще-то здесь главный – но тут удивительного мало. При всем внешнем сходстве очень трудно связать Оакса Фигли (он играет двенадцатилетнего Тео), который умеет хотя бы что-то, с Энселом Элгортом, который не умеет абсолютно ничего. Чуть получше дела обстоят в связке Финн Вулфард и Анайрин Барнард – хотя Вулфард играет скорее не Бориса, а Эзру Миллера, играющего Бориса. К тому же отношения между мальчиками, которые были очень важны в романе, оказались полностью выхолощены и торопливым сценарием, и полным отсутствием химии между актерами. 

Собственно, химия в этом фильме вообще не ночевала. «Щегол» Джона Краули – даже не плохо выполненная реплика «Щегла» Донны Тартт. Это крашеная полка IKEA, которая пытается выдать себя за благородный комод XVII столетия. Идеальным воплощением того, что сделал Голливуд с одним из лучших романов нашего времени, оказывается Николь Кидман с ее неподвижным лицом и стройными ногами – холодная и равнодушная, но не как миссис Барбур, а как абстрактная леди в музейных интерьерах.  Тепло человеческих рук, которое оживляло даже дерево, тепло любви, которое могло бы исцелить душу Тео Деккера, сменилось той самой моралью, проговоренной в начале, середине и в конце. И все это можно было бы извинить, если б такую грубую подделку не пытались продать в качестве подлинника со слоганом «История украденной жизни».  

Целых три часа жизни. И вправду есть, за что подавать в суд.