Ясумаса Моримура “Театр одного художника”

Моримуру обязательно будут сравнивать с отечественным многоликим Владиславом Мамышевым – тем более что японец тоже побывал в образе Мэрилин Монро. Хотя похожи художники друг на друга не больше, чем все остальные. Оба в некотором смысле живописцы, пишут гримом по собственной натуре, переодеваются в любимые другими эпохами одежды, удачно преображают себя в особ женского пола – притом не каких-нибудь завалящих, а настоящих секс-символов.

Получается так удачно, что простодушные, игнорируя тонкую игру и высокие творческие помыслы, принимают перемену пола и умелое пользование колготками за суть проекта. Но праздничный Монро дает идолам путевку в новую художественную жизнь, а задумчивый Моримура смиренно существует на территории искусства, ведет медитативные диалоги со своими героями, думает о вечном – ужасном и прекрасном.

Перетаскивая прошлое в настоящее, Моримура почти не шалит – только иногда слишком подробно исследует детали и по мере надобности заменяет живописных ослов плюшевыми, а фигуры – собственными ручками-ножками. Его тщательный грим отличает не волшебная по наглости имитация, как у Монро, а настоящее сходство – видна работа живописца-профессионала. Чего стоит хотя бы многое вытерпевшая от современного искусства “Джоконда” – из всех ее вариантов, сделанных Моримурой, привезут тот, что наиболее точно воспроизводит подлинник.

Еще из первой и самой известной серии “История живописи” покажут прорастающие лицами автора “Подсолнухи” Ван Гога и забавную “Олимпию”, в которой художник играет и обнаженную бледнокожую красавицу, деликатно прикрывающую рукой причинное место, и ее служанку-негритянку. Будут и чудесные реплики на “Образы войны” Гойи, где смертный ужас испанца превращен в театр марионеток с японским акцентом, и работы на тему автопортретов Фриды Кало – эффектный перевод с мексиканского на японский.

На этой странной, очень популярной, но совершенно маргинальной для живописи территории два экстравагантных примитивиста нашли друг друга. Изображая Кало, Моримура серьезен, как наивный художник, забавен, как провинциал, потянувшийся к вечным ценностям. Он присягает европейской живописной и американской кинематографической культурам с той же страстью, с которой его соотечественники выискивают c помощью своих замечательных путеводителей памятники по всему миру.