Крошка Цахес

«Крошка Цахес» — сказка-мистика Эрнста Теодора Амадея Гофмана об уродливом малыше, заколдованном феей так, что всем он кажется прекрасным. Пользуясь магическими чарами, злой карлик входит в доверие к местному князю, делает серьезную политическую карьеру и без пяти минут женится на красавице. Для сегодняшней политической ситуации Цахес — фигура более чем актуальная. Однако в спектакле Нины Чусовой, выпущенном на сцене Театра им. Моссовета, никаких намеков на политику не будет: как и во всех своих последних работах, режиссер ограничилась чистым развлекаловом.

Действие перенесено с подмосток на арену: круглую сцену обрамляют два вполне цирковых подиума. Спектакль открывает группа артистов манежа, горланящая по-немецки нехитрую песенку алкоголиков: «Все мои братья пьют, как ты и я, — ложатся спать в стельку, просыпаются и снова пьют». Спектакль у Чусовой вообще очень германский: тут все время распевают пивные гимны и читают немецкие стишки, а князья, поэты и прекрасные девушки как будто срисованы с немецких карикатур середины XIX века. Повод для страданий мамаши Цахеса (Маргарита Шубина), которая тут становится чуть ли не главной героиней, только один — неарийский у нее получился малыш. Должен быть белокурый, хорошенький и умненький немецкий мальчик, а вышло какое-то недоразумение. Чтобы получить свое, приходится прибегать к колдовству — как раз вовремя подворачивается тонкоголосая фея с новогодними шарами вместо бюста, но спасти ситуацию не получается и у нее.

Этот спектакль с его бесконечной клоунадой и скабрезными шуточками с одинаковым успехом мог бы идти и в театре, и на площади, и в цирке, и в пивнушке; строгий театральный свет и молчаливая публика совсем ему не к лицу. Из философской сказки Чусова сделала буффонаду, построив ее на чисто цирковых приемах: тут очень много трюков, непристойных шуточек, танцев, все герои сведены к чистой карикатуре, и ни к одному не испытываешь особой симпатии. Но за буффонадой и актерскими кривляниями то и дело сквозят и не могут прорваться какие-то смыслы. Все время ждешь, что вот-вот клоунада кончится и чтото «такое» наконец произойдет.

А «происходит» здесь только Павел Деревянко в роли Цахеса — он здесь играет не шуточку, не шарж, а вполне взрослую и очень непростую роль. Ужимки и прыжки этого гадкого младенца — единственное, что позволяет назвать этот клоунский перформанс спектаклем. В финале расколдованный и растерзанный толпой его герой умирает прямо на цирковом подиуме, а над трупом бывшая невеста бодро играет новую свадьбу — и не остается ничего другого, кроме как пожалеть его. Мораль нехитра: это не Цахес такой, это мы такие — сами возвеличиваем, сами убиваем. Только на фоне общего цирка никакая мораль не звучит.

Фото: © Елена Лапина