Подавлять и возбуждать

Один большой артист приехал в маленький город. Его просят выступить на вечере в честь местной театральной знаменитости. Столичный гость, которого играет Калягин, наотрез отказывается, хотя чествуемый персонаж — его бывший однокашник, к тому же серьезно нездоровый. Вместо того чтобы наступить своей гордости на горло, Хороший актер (так зовут главного героя) мучается чувством вины и даже начинает ходить к врачу. От психиатра мы очень кстати узнаем, что все человеческие чувства вызываются двумя рычагами — «подавлять» или «возбуждать». С этой печальной истиной нас и оставят, как с ношей, которая тяжела, а бросить нельзя.

Пьесу специально для калягинского театра написал известный драматург Максим Курочкин. Он известен не только как автор «Кухни» с Олегом Меньшиковым и «Имаго» с Анастасией Вертинской. Курочкин — фактически единственный молодой (тридцать с небольшим — это молодой) автор пьес, у которого остроумие и формальная изощренность сочетаются с глубоким пессимизмом. Мало того, этот рефлексирующий гуманитарий с двумя образованиями за плечами (исторический факультет и Литинститут) — еще и прирожденный перформер, сумевший превратить свое естественное смущение перед публикой в фирменный актерский прием. Именно поэтому (да и просто за хорошую фактуру) его приглашают сниматься в кино: в «Гололеде» Михаила Брашинского он был мутным гэбистом в желтой рубашке, подсыпавшим героине Толстогановой стекла в мороженое, у Веры Сторожевой в «Небо. Самолет. Девушка» — подловатым журналистом. Вот и объяснение феномена популярности читок пьес Курочкина, на которые обычно не протолкнуться: их интересно слушать, весело смотреть, и к тому же в них обычно участвует сам автор.

В Et Сetera народ придет особенный. Главная и подавляющая часть публики — разумеется, на Калягина. Только им не стоит ждать комедии: все-таки в пьесе про театр и про людей театра попыток самоосознания и сарказма куда больше, чем шуток. Да и председатель СТД играет человека, достигшего успеха, но так и не поймавшего счастье за хвост, нового Платонова — маленького, но большого, дурацкого, но трагического.

Вторая часть захочет нормального спектакля на большой сцене — и разочаруется: ни тебе связной интриги, ни эффектов, одни монологи героя на почти пустой сцене да бесконечная ругань с женой. Плюс ощущение, что режиссер тут — фигура, мягко говоря, необязательная.

Ну а третья — та самая, что любит парадоксы курочкинских пьес, — окажется в меньшинстве, но стойко продержится до конца. Возможно, у нее на то не так много оснований: все-таки на заказ Максим Курочкин пишет не так задорно, как «для себя». Но у каждого большого автора должны быть свои галеры.