Константин Рождественский

Одного лишь обучения у Малевича было бы достаточно для персональной выставки Рождественского в Третьяковской галерее, пусть и не очень большой: сто живописных и полторы сотни графических работ с замечательным каталогом, включающим бесценные воспоминания, дневниковые записи и переписку. Конечно, сама по себе учеба у гения никого великим не сделала, но то ли отец супрематизма так подбирал учеников, то ли передавал им нечто важное, но работы они производили неординарные и совершенно разные. Разумеется, воспитанники творили в рамках супрематического канона, но в произведениях лучших из них всегда виден свой, отчетливо индивидуальный путь.

Знаменательная встреча Рождественского с учителем произошла в 1922 году в Петрограде, в Институте художественной культуры. В отличие от студентов Малевича первого, витебского, почти местечкового набора, у здешних учеников была возможность выбирать между разными художественными системами, харизматическими наставниками. Рождественский попал в поле притяжения Малевича навсегда: он жил, работал, получал звания и ордена, стал академиком и народным художником РСФСР, но все значительное, сделанное им за долгую жизнь, сформулировано на языке супрематизма.

Конечно, в основном это раннее творчество – те же странные, лишенные черт лица лики, какие делали и мастер, и другие его ученики, совсем условные полосатые пейзажи. Рождественский рассказывал, как он жег супрематические работы, когда шли аресты в 1930-х, но в его рисунках военных лет немецкие самолеты превращались в кресты и бомбили те же бессильные, жертвенные супрематические фигурки. Условный язык учителя Рождественский смог использовать в оформлении выставок в 1930-х, когда о беспредметности забыли как о страшном сне.

Занятия выставочным дизайном, впрочем, тоже таили много опасностей – трудившийся над Международной выставкой в Париже в 1937-м, в Нью-Йорке в 1939-м и 1959-м, Рождественский иногда отказывался от выгодных заказов, искусство выживания он освоил в совершенстве. На Крымском Валу покажут и поздние произведения, и фотографии дизайнерских работ, но чего они стоят рядом с крошечными почеркушами неистребимого супрематизма, к счастью, не до конца сгоревшего в печке.