На юг (2005 год)

Бледная дама (Карен Янг) с совершенно ошарашенным лицом (кто видел американских туристов в московском метро, тот поймет) приезжает из Южной Джорджии на Гаити. 1974 год, у власти — диктатор Дювалье, народ голодает. Сперва не очень понятно, зачем белой женщине тащиться в эту черную дыру, но вскоре становится ясно — за любовью. Нуждающиеся во всем островитяне торгуют не только табаком и изделиями народных промыслов, но и телом. А достоинствам негритянской плоти в фильме посвящен целый монолог, способный довести до инфаркта любого белого.

В первое же утро на пляже Бренда (так зовут эту провинциальную простушку) встречает знакомого гаитянца Легбу (Меноти Цезарь). Три года назад Легба был мальчиком-попрошайкой, с которым она испытала первый в своей жизни оргазм, сейчас он заправский жиголо и в данный момент занят — уже который месяц трахает педагога Эллен (Шарлотта Рэмплинг). Тут же, разумеется, возникает конфликт, причем не столько любовный треугольник, сколько совершенно безысходная мешанина из ревности, столкновения мировоззрений (чувственная наивность Бренды против интеллектуального цинизма Эллен) и расовой вражды. В перерывах между схватками все пляшут в волнах и пьют «Текилу Санрайз».

Лоран Канте, режиссер этого познавательного романа из жизни «тех, кому за…„, раньше снимал суровое кино о мире капитала („Человеческие ресурсы“, „Тайм-аут“). В его жестких социальных драмах герои, стесненные замкнутым пространством офиса, выражали свои страхи, неудовлетворенности и амбиции едва заметными гримасами, быстрыми взглядами и тончайшими модуляциями голоса, которые, словно рупор, усиливала режиссура. Сейчас Канте выпустил своих героев на волю — и сам ослабил над ними контроль. „На Юг“ — кино, скорее, актерское. Солирует Шарлотта Рэмплинг, которая в последние годы стремительно отвоевала себе нишу sexy older bitch. Но здесь она уже не карикатурная стерва, как в „Лемминге“, а действительно трагическая фигура. Представьте себе негатив “Секса в большом городе», тех же включивших обратный отсчет дам, но уже без подростковых фантазий, без морального кодекса, иллюзий и туфель Маноло Бланик. Как-то не очень романтично, да? Так ведь после шестидесяти счастье — это не когда тебя понимают, а когда все дома. Об этом и фильм.