Рококо

Есть некий особый садизм в том, чтобы угробить вечер плохим спектаклем. Между тем именно этим заняты толпы профессиональных халявщиков — тех, что суют в окошко администратору замусоленную бумажку с надписью «Общество «Теплый Стан»» и тягают друг друга за волосы. Именно это можно было видеть за пять минут до премьеры «Рококо» — спектакля по пьесе Андрея Максимова. Успех, одним словом, налицо.

Ведущий «Ночного полета», сочинивший любовную комедию, действие которой происходит якобы в эпоху рококо, — большой хитрец: у него такое алиби, что не подкопаешься. Известно, что при случае Максимов обязательно произносит в адрес театральных критиков что-нибудь неприятное. Вот и «Рококо» начинается с большой реплики Марка Рудинштейна (по пьесе — директора погорелого театра), который советует искать жизнь не на сцене, как это делают критики, а в зале. С этим трудно спорить: небольшой зал Театра Луны полон благодарной публики, которая аплодирует и шуткам про журналистов, и бородатому анекдоту про любовника в шкафу.

Само действо вполне соответствует своему подзаголовку — «театрально-любовно-комический абсурд», причем в прямом смысле. Манерные дамы в платьях, из-под которых выглядывают кроссовки (мол, никакое у нас не «рококо», а игра в эпоху), зазывные танцы, по ходу которых служанка Мишель (Елена Захарова) стягивает юбку и остается в розовых панталонах. Реприза Директора к актерам: «Я вас просил из подбора, а вы из „Азбуки вкуса„“. И фраза Виконта (Евгений Герчаков): “Мы ж с вами в Париже, ешкин кот». Конечно, все это придумано, написано и поставлено для людей, а не для критиков. Вот только заодно с ними опускать поклонников «Аншлага» — с этим автор явно погорячился.