Дурак

Жил простой сантехник Дима Никитин (Артем Быстров): чинил трубы, параллельно учился на инженера-строителя на заочном, отбивался от вечного недовольства матери и жены. Словом, как у всех в России, все «не как у людей». Судьба, впрочем, готовит Никитину совсем уж уникальный жизненный путь: приехав по рядовому, хоть и внеурочному, вызову в типовую общагу, кроме прорыва канализации он обнаружит гигантскую, проходящую с первого до последнего этажа трещину в несущих стенах, размыв фундамента и крен здания. Стоять общаге, по всему, не больше суток — внутри 800 человек. Ошарашенный увиденным, сантехник побежит к городским властям, пьющим за юбилей мэра — видной дамы с партийной кличкой Мама.

Парадокс режиссера Юрия Быкова: он берется за действительно болезненные темы (полицейский произвол в «Майоре») и явно стремится к славе автора более смелого, чем остальные («Дурак» даже заканчивается посвящением Балабанову). При этом кино более мизантропического и разочарованного в собственных персонажах, чем получается у него, тоже еще поискать. Вскрывать социальные нарывы — благородное дело, но в сочетании с отсутствием интереса к живым людям (а Быков фальшивит буквально в каждом персонаже, ничего лживее сцены с кающимися друг другу в грехах чинушами в русском кино не было давно — покаяние, как же) оно отдает мессианством пополам с самодовольством. Ярость Балабанова и Лоуча строилась на любви безусловной, не исключающей даже маньяка из «Груза 200», Быков же, кажется, ненавидит всех, что нормально, если злоба распространяется и на самого автора. Но это не тот случай.