Чайка

На этой неделе «Чайку» Джона Ноймайера танцуют в Музыкальном театре последний раз в сезоне и предпоследний раз вообще — осенью закончится пятилетний контракт на прокат спектакля, тогда же чайка последний раз вспорхнет на Большой Дмитровке. Птичку в этом театре в начале февраля сменит придуманная тем же хореографом рыбка — ну или почти рыбка, Русалочка. В версии Ноймайера андерсеновская сказка стала воплощенным страданием великого сказочника — тот сочинил грустную историю после того, как молодой человек, в которого Андерсен был влюблен, благополучно и счастливо женился. То есть то, что Андерсен страдал от неразделенной (и неведомой предмету страсти) любви и в это время и написал знаменитую сказку, — это исторический факт; гамбургский худрук лишь перелил историю в балет. На сцене появилось трогательное немое существо — с ногами, скрытыми текучей юбкой, и пластикой морской волны — обретшая балеринский облик душа сказочника, который и сам присутствует на сцене, со стороны поглядывая на историю своей героини. Впервые Ноймайер поставил «Русалочку» шесть лет назад в Копенгагене — ко дню рождения королевы Маргрете II. Датский королевский балет вряд ли мог придумать лучший подарок своей патронессе-балетоманке. Но подробнее об этом поразительно нежном, печальном и отчаянном балете — через две недели, когда премьера станет ближе. Сейчас — о том, почему стоит отправиться на «Чайку», если вы ее еще не видели. (Если видели — сами захотите использовать предпоследний шанс повторить; могу лишь заверить, что спектакль за время проката хуже не стал.) «Чайка», в которой Ноймайер перенес действие в балетный мир из мира «драматического» (Тригорин стал знаменитым хореографом, Треплев — начинающим, Нина — вдохновенная любительница, Аркадина — прима императорской сцены; многое менять не пришлось), сохранила все придуманные Чеховым нервные связи и тихий чеховский сарказм. Приобрела при этом дивные танцы (особенно хороши треплевский «спектакль в спектакле» на озере и гомерическая пародия на рутину петербургской придворной сцены). «Чайка» — это одновременно и ноймайеровское объяснение в любви к классическому балету (а гамбургский гуру — классик во всех значениях этого слова), и список претензий, предъявляемых мэтром родному виду искусства. Изучая иллюстрации к темам «актерский эгоизм», «актерская ограниченность», зал хохочет. Но — странное дело! — фантастическое мерцание придуманного Треплевым балета в балете перекрывает все хохмы. Колдовское озеро, эти танцы, сконцентрировавшие в себе весь будущий ХХ век, и тихая (никаких выстрелов!) смерть Кости. Не упустите эту «Чайку».