Магия тела. Рисунок конца XIX-XX веков

На этот раз в фокусе внимания не большие виды искусства живопись и скульптура, а рисунок конца XIX-XX веков. Тем лучше. Рисунок, он часто живее, быстрее, камернее и интимнее. Линия, штрих, то бегущий, то вдруг оборвавшийся «на полдороге» — а жест схвачен, характер присвоен персонажу, как у Владимира Лебедева, в 1920-х черной акварелью писавшего натурщиц: первая чуть подалась вниз, будто что-то держит в руках (пустых, кстати), но главное, руки эти — одна стала просто светло-серой линией, вторая и вовсе сошла «на нет», превратившись в отдельные черные штрихи, от плеча до пальцев — только штрихи, намеки — а поза готова. Другая хороша иначе: стоит гордо, как бронзовый полководец на площади, хотя она-то стоит на разлинованном тетрадном листе, нет черт лица, лишь резкий разворот головы (будто на нас в упор глядит) с веселым каре, в черных чулках, туфлях и в невиннейшем, суперзакрытом белом белье.

Ню тут две сотни из фондов Третьяковки, от эскизов Зинаиды Серебряковой к панно с могучими женскими телами для Казанского вокзала – до белых на белом обнаженных, лаконичных, как бумажный шелест, у нонконформиста Владимира Вейсберга. Смотреть и обсуждать это, конечно, лучше мужчинам — женщины в какой-то момент устают и начинают говорить про киноактеров. А история на самом деле из разряда простых истин: что красота, она для всех разная, и даже когда от изящных «Трех граций» (убрать еще немного плоти, подождать годы — и будут экзистенциальные, правда, уже совсем не жизнелюбивые скульптуры Джакометти) Михаил Ларионов переходит к грудастым примитивам, это цепляет, потому что увидено с озорством, незашоренным взглядом. Хождение женской нагой натуры, так сказать, в массы (только не подумайте плохого) началось не так давно — в 1893 году в Московском училище живописи, ваяния и зодчества и Императорской Академии художеств появился класс женской натуры. И понеслась, и уже не для учебы, а для себя.

Бубнововалетовец Илья Машков самые пышные части углем нарисованного пышного тела еще и подцвечивает. Владимир Милашевский из группы «13» с акварельной легкостью подсмеивается над купальщицами в Кусково (тут вам не пуантилизм французских купальщиков и набережных Сёра, это советский 1938 год — но жизнь продолжается). Петров-Водкин неожиданно, не знали мы его такого, набрасывает утонченную обнаженную с зеркалом, явно вспоминая многочисленных Венер с тем же предметом у европейских классиков. А Серов — тот как всегда изысканно-строг. Черная драпировка показывает лишь дугу спины, но скользящий по задумчивому лицу свет, поправляющая туфельку рука — тоже про магию образа.

Иллюстрация: Кустодиев Б.М. Красавица. 1915. Холст, масло. 141 х 185