Цвета белого. Вечерние танцы

Том Шиллинг, сочинивший для московского Музыкального театра «Вечерние танцы» в 1980-м, с середины 60-х до начала 90-х руководил берлинским балетом «Комише опер». Лучший хореограф ГДР занимался добротной неоклассикой и казался советским танцующим людям образцом лиризма и изящества — по сравнению с шедшей у нас в ту пору «Оптимистической трагедией» и «Риваресом» по «Оводу» Этель Лилиан Войнич. Воспоминания о юности стучат в сердце — тогдашние солисты, ныне ставшие репетиторами, восстановили одноактовку в репертуаре для своих учеников. Маленькая love story в средневековых костюмах теперь кажется слишком надрывной — то девушка рухнет на колени, то герой сиганет как в последний раз. Но, с другой стороны, быть может, именно так перед Крестовыми походами и прощались, не на пару дней же народ уезжал. Шиллинг не изобретал ничего особенно нового — просто для СССР и такое было в новинку. Джером Роббинс со своими «Танцами на вечеринке» был еще под запретом, но балетные люди разыскивали пиратские пленки, и многочисленные вдохновенные подражания знаменитому американцу, поставившему когда-то «Вестсайдскую историю», регулярно появлялись в отечественных театрах. В том же Музыкальном, например, чуть позже вышел «Призрачный бал». Поистершись и примелькавшись со временем, в целом своей прелести «Вечерние танцы» не потеряли — в них много нежных диалогов и графичных поддержек.

Сочинитель второго балета Сергей Петухов — бывший артист ансамбля Игоря Моисеева, в последнее время занимающийся постановкой танцев для фигуристов; с ним работает наша лучшая пара — Оксана Домнина и Максим Шабалин. На музыку Карла Дженкинса (он ее использовал для постановки программы фигуристов в прошлом сезоне) Петухов сделал одноактовку «Цвета белого», в которой предпочел темп занудству любовных переживаний и оставил лирике совсем немного места. Первый спектакль, придуманный Петуховым для артистов без коньков, получился по-эстрадному бодрым: с анилиновыми красками (белый свет, как известно, распадается на все цвета спектра), вставленным в балет уроком аэробики и шарахающим в глаза стробоскопом ближе к финалу.

На Малой сцене — восемь рядов, и границы между зрительным залом и сценой нет. На спектакле Шиллинга зрителям первого ряда кажется, что они находятся в замке, а вот у Петухова вас ждет танцпол. Но если вы решите составить артистам компанию, дирекция вас все-таки не поймет.