К. В. Глюк – “Орфей и Эвридика”

"Орфей и Эвридика", самая популярная опера в наследии Кристофа Виллибальда Глюка, существует в нескольких вариантах, в которых иногда путаются исполнители и дирижеры, не говоря уже о слушателях. Первая редакция была создана в Вене в 1762 году — партию Орфея пел певец-кастрат, произведение звучало на итальянском языке. Спустя двенадцать лет Глюк переделал свой опус для Парижа: французы категорически не потерпели бы на своей сцене итальянщины, поэтому был создан новый текст, а роль вдовца-певца поручили тенору. Кроме того, для второй редакции Глюк создал много новой музыки — хоров и балетных сцен. Через 70 лет в Париже увидел свет новый "Орфей" — в редакции Гектора Берлиоза, который соединил оба авторских варианта оперы по принципу "the best of". Он вернул главному герою высокий голос (на премьере пела легендарная Полина Виардо), но оставил в неприкосновенности все главные хиты (хор фурий, знаменитую мелодию для флейты и арию Орфея "Потерял я Эвридику"). На этом история переделок оперы закончилась — в ХХ веке с "Орфеем" экспериментировали уже не музыканты, а режиссеры.

Для Теодора Курентзиса, представляющего в Москве "Орфея" в версии Берлиоза, концертное исполнение в Большом зале консерватории навряд ли станет компромиссом — сумасшедшая энергетика молодого греческого маэстро позволит без всяких декораций изобразить на сцене настоящие ад и рай. Для этого потребуются старинные инструменты в руках отборных московских аутентистов из оркестра Pratum Integrum, свежие молодые голоса хористов из Московской консерватории и три великолепные солистки. Эта троица — особая гордость дирижера. Среди отечественных певцов практически никто не владеет свободно стилистикой Глюка, в которой сочетаются барочная изощренность и моцартовский блеск, — поэтому в Москву пригласили западноевропейских звезд, для которых XVIII век — родная стихия. Англичанка Дебора Йорк, с ее мальчишески звонким тембром, идеально подходит для небольшой роли Амура. Молодая немка Лидия Тойшер станет Эвридикой — чистый образ наивной возлюбленной Орфея, заставивший его отправиться в тартарары, будет воплощен с помощью ее светлого сопрано. Но, пожалуй, самая большая удача Курентзиса — заполучить для партии Орфея итальянку Анну Бонитатибус. Новоявленной звезде со сложной латинской фамилией предстоит настоящий подвиг — два часа кряду не закрывать рта (в опере почти нет эпизодов, где Орфей не плакал бы и не страдал), выстоять в борьбе с фуриями, а в конце первого акта исполнить труднейшую арию, которую Берлиоз вставил в оперу в 1859 году по просьбе Полины Виардо (а сама прима присочинила в конце головоломную каденцию). Неаполитанский характер Бонитатибус, помноженный на средиземноморский темперамент соотечественника Орфея Теодора Курентзиса, наверняка произведет сильный эффект — главное, чтобы во время сцен в аду не загорелся зал.