Потерянные в Пекине (2007 год)

Запрещенная в Китае трагикомедия из жизни «понаехавших».

«Новый китаец» в голде и с борсеткой (Тони Люн Ка Фай), поддавшись искушению, прижимает в пустом массажном кабинете свою пьяную сотрудницу. Это не изнасилование, а, скорее, конфуз: в момент оргазма разомлевшее лицо массажистки перекашивает гримаса ужаса — в окно, по воле коварного сценариста, бьется ее парень, мойщик стеклопакетов. Скандал, сопровождающийся передачей пострадавшим пачек купюр и комической местью обманутого (бойфренда изменницы соблазняет скучающая жена неверного предпринимателя), имеет продолжение — массажистка беременеет, и бездетный босс мечтает усыновить своего, как он твердо уверен, ребенка.

Впервые показанные в конкурсе прошлого Берлинского фестиваля, «Потерянные в Пекине» имеют репутацию нешуточно диссидентского кино. Вкратце история такая: из-за нерасторопности китайских цензоров, увлекшихся вырезанием (всего из картины удалили 53 эпизода), в Берлине показали режиссерскую версию картины — другой просто не было (у нас, кстати, тоже пойдет нетронутый вариант). Фильм получил хорошую прессу, история с цензурированием горячо обсуждалась, и после европейского скандала премьеру в Китае долго переносили.

Наконец, в ноябре 2007 подчищенных «Потерянных» выпустили в прокат, на всякий случай переименовав в «Яблоко». Но через месяц фильм уже запретили окончательно — по звонку «с самого верха». Продюсера и сценариста Фанга Ли в воспитательных целях на два года отстранили от работы.

Вся эта история дико напугала китайцев, которых и так сильно прижали в преддверии Пекинской Олимпиады. В результате все независимые кинокомпании сделали выводы, и в ближайший год национальное кино ждет резкий крен в сторону беззубых костюмно-исторических баллад.

Смех тут в том, что на «критику репрессивного режима КПК» «Потерянные» не тянут и даже не покушаются: да, богатые тут трахают бедных — но при каких комических и абсурдных обстоятельствах! Фильм не бичует, а констатирует, режиссер заботится больше о глубине человеческой трагикомедии, чем о социалке.

Взятки полиции, тяжелая доля гастарбайтера, аборты в гаражах, агрессивный секс (сосок героини испугал цензоров больше, чем коррумпированный участковый) и преступность — все это подается как сами собой разумеющиеся обстоятельства городской жизни. На их фоне разыгрывается беззлобная карикатура на социальный консенсус: рабочие и буржуи самым противоестественным образом сливаются в одну сюсюкающую ячейку общества. «Одна семья — один ребенок» — хорошо. «Две семьи — один ребенок» — еще лучше!