Импорт-экспорт (2007 год)

С первых же кадров новый фильм Ульриха Зайдля («Собачья жара») начинает удивительно напоминать среднестатистический отчет о посещении обломков СССР внимательным и небрезгливым фотографом. Пейзажи с бетонными коробками в снежной степи, интерьеры с фотообоями и «стенкой» и, как удар под дых, неприятный блеск больничного кафеля и циклопические трубы ТЭЦ, от взгляда на которые хочется потерять сознание незамедлительно и навсегда.

Этот негламурный, вырожденческий быдломир, однако же, раскинулся по обе стороны условной границы, отделяющей западный рай от восточного чистилища. Действие «Импорта-Экспорта», картины образцово-диалектической, происходит и тут, и там — в Австрии и Восточной Европе (Словакия, Донецкая область, Ужгород). Героев тоже двое: украинская медсестра Ольга (Екатерина Рак), которая, неудачно попробовав себя в порнобизнесе, уезжает в Вену на заработки, и венский люмпен Пауль, переживающий безденежье и кризис самоидентификации.

Ольга устраивается уборщицей в дом престарелых, оживляя бездушный ад богадельни своей «варварской» витальностью. Пауль едет на Восток с отчимом устанавливать в диких славянских городах какие-то допотопные игровые автоматы и тоже в какой-то мере сеет доброе и вечное, планомерно отказываясь участвовать в сексуальных авантюрах папаши, наделенного властью евроденег. Финал истории — имя «Смерть», рефреном звучащее над больничными койками.

Среди умных заграничных критиков австриец Зайдль имеет репутацию крутого парня, главного оппонента своего соотечественника Михаэля Ханеке (тот — горячая новость! — уже считается зажравшимся и буржуазным). О радикализме Зайдля можно и поспорить: по крайней мере, хулиганит он в рамках старого жанра «кино унижения» (два примера навскидку: «Розетта» братьев Дарденнов и «Мясо» Гаспара Ноэ). Но его мастерство точно не вызывает вопросов.

Фильм целиком выстроен из сцен, где герои делают что-то монотонное на фоне какой-нибудь угрюмой стены, намеренно стоя прямо по центру кадра, камера не движется вообще. Этим показным минимализмом режиссер исхитряется выражать совершенно разное, от сатиры до кошмара, избегая при этом гуманитарной истерики. Даже частые сцены сексуального и дисциплинарного унижения героев (вечер с проституткой в гостинице «Интурист» проходит практически как 120 дней Содома) выглядят у Зайдля бесстрастно и нестыдно — видимо, это результат долгих и доверительных отношений с непрофессиональным актерским составом, которым он так гордится. Такая почти семейственность доводит зайдлевский диамат до логического завершения — слияния противоположностей. Европа кажется действительно единой в своей помоечной убогости и включенности в капиталистический импорт-экспорт. Выхода, как мы понимаем, у нее нет — уходящий по трассе вглубь Украины Пауль встретит здесь ту же неприкаянность и серые «панельки», Ольга не найдет второго дома в жлобской, как ее родной Донбасс, Вене. И даже смерть, о приходе которой молят старики-полутрупы, не спешит.