12венадцатая ночь

В Театр им. М. Н. Ермоловой под старый Новый год вдруг повалил народ. Такого аншлага, как в день премьеры комедии о близнецах — Виоле и Себастьяне, смутивших своей красотой и обманной схожестью умы и сердца целого государства Иллирия, у ермоловцев давно не бывало. Видимо, всем было интересно, что же нового режиссер Сергей Голомазов найдет в самой «заигранной» на наших сценах и экранах комедии Шекспира.

Однако фантазии постановщику хватило только на то, чтобы попытаться наглядно доказать тривиальную истину: любовный треугольник — извечный театральный сюжет. Для этого он наполнил плоскими аллюзиями шутки слуг и заставил актеров чуть не в каждой сцене, иногда на глазах у публики, переодеваться в крикливо-театральные костюмы разных эпох: от Возрождения до современной дискотеки. Один лишь Шут (В. Андреев), как связующее звено времен, носит скромный современный костюм, меняя только шутовской колпак то на цилиндр, то на каску английского полисмена, то на рэперскую трикотажную шапочку. Режиссер не нашел ничего нового в сложной истории любовных перевертышей, которые так будоражили воображение Шекспира. Ведь в его комедии почти никто не может быть уверен, в кого он, собственно, влюбился: в прекрасного юношу или переодетую в него девушку. Шекспир для Голомазова ничем не отличается от автора крепко сбитых бульварных комедий, которые актерам только дай — сами сыграют. Пущенные на волю ермоловские актеры и постарались: в то время как старшее поколение зависало в паузах в ожидании аплодисментов на жирно поданную шутку, молодые истерично старались перекричать друг друга.

Когда прекрасная графиня Оливия в порыве отчаяния вдруг принялась биться головой о гипсокартонную стену, ребенок в зале насмешливо шепнул: «Она щас всю декорацию развалит». Если дети не воспринимают спектакль хотя бы как сказку, то что говорить о взрослых?