Венецианский купец

Высокий лысый человек уверенно правит гондолой, неторопливо рассекая мутные воды смрадных венецианских каналов. Крупным планом горит книга на иврите. И титры, озвученные величественным и грозным диктором: Венеция.
1596 год. Евреев бьют и запирают на ночь в гетто; им нельзя владеть ни землей, ни недвижимостью. Все, что им остается, давать деньги в рост. На экране в это время благородный купец Антонио (Джереми Айронс) плюет в грязного процентщика Шейлока (Аль Пачино). Тот утирается и запоминает неприятный инцидент. Месть, понятное дело, будет страшной: Шейлок выдаст Антонио вексель на крупную сумму, а в уплату потребует фунт
купеческого мяса, вырезанного из груди, поближе к сердцу.

Поспешный ликбез начала смешная попытка обелить Шекспира, запросто и через слово
употребляющего в своей пьесе запретное сегодня слово жид. Попытка не только топорная, но и абсурдно-популистская: достаточным оправданием фильму Рэдфорда может служить тот факт, что сыграть шекспировского еврея считают своим долгом все, кто мыслит себя большим артистом (в Москве, к примеру, есть как минимум два Шейлока Александр Калягин и Михаил Козаков). И Аль Пачино с вековой тоской в глазах, выдающей страсть его героя к деньгам и антипатию к гоям, вполне подтверждает свое величие. Остальные венецианцы
на звание великих, увы, не тянут. Линн Коллинз в роли Порции кажется неважным слепком с Гвинет Пэлтроу, Джозеф Файнс Басанио больше похож на доверчивого простачка, чем на утонченного супермена. Да и вся молодежная линия в фильме сильно смахивает на школьный спектакль. Впрочем,
тут благодарить нужно уже самого Шекспира

Драма венецианского еврея попала под каток гуманизма Рэдфорда, ловко монтирующего судьбу человека с панорамной картиной мира. Грубо говоря, на улице бьют жидов, а Басанио изводит друга (в трактовке режиссера друга сердечного) мольбами: позарез нужны деньги на сватовство. В качестве аргумента на экране появляется Порция и лучезарно улыбается в камеру. Главное, что заботит героев пьесы, это устроить свою личную жизнь, но такая мещанская сметка явно не устраивает Рэдфорда. Действительно, стоило разводить всю
политкорректную бодягу, объясняя объективные причины злобности Шейлока, чтобы в финале
цинично кинуть его на деньги, на дочь и даже на веру?!

Шекспир заканчивает пьесу клятвой верности одного из героев своей возлюбленной (Не дай бог потерять подаренное тобой кольцо!), Рэдфорд чередой поцелуев: Порции с Басанио
(Джозеф Файнс копирует здесь своего персонажа из Влюбленного Шекспира), Лоренцо с Джессикой, слуг друг с другом. А потом еще добавляет послесловие: вмиг постаревший Шейлок смотрит из глубины каменного двора в неясную даль до тех пор, пока деревянные створки ворот не скроют его от зрителя. А легкомысленная еврейская девочка Джессика бежит в розовом рассветном свете к берегу моря. Не ждать алых парусов думать о папе.