Материнское поле

Поле любви, поле войны, поле людей. «Материнское поле» в Театре им. А.С. Пушкина

Автор: Нелли Когут

«Материнское поле» в Театре им. А.С. Пушкина — ремейк постановки десятилетней давности режиссера и хореографа Сергея Землянского в жанре так называемой пластической драмы. Спектакль по повести Чингиза Айтматова становился участником специальной программы Russian Case национальной театральной премии «Золотая маска», с аншлагами проехал по многим городам России и за рубежом. В обновленной версии исполнители продолжили жизнь «Материнского поля» и показали, что и для нынешнего молодого поколения (самым юным артистам на сцене 20 с небольшим лет) заданные автором вопросы так же важны и что ответы на них нужно искать.

Это не танцевальный спектакль с определенной хореографической партитурой и лексикой — история здесь рассказывается без единого слова языком тела. Сегодня можно увидеть работы Землянского в этом стиле в Театре им. Ермоловой («Ревизор»), Губернском театре («Калигула»), Центре театра и кино п/р Никиты Михалкова (цикл «Метаморфозы», «Воскресение»). В «Материнском поле», как и в остальных спектаклях этого направления, на первый план выходит взаимодействие, спаянность художественной прозы и пластики.

Трогательный, трепетный и метафоричный язык Айтматова и вместе с тем его эпический, выходящий за рамки описания отдельной частной судьбы повествовательный тон выплеснулся на сцену ритуально-обрядовым действом. Каждое движение и каждый объект на сцене — код, шифр, знак, таящий за собой много смыслов.

Как и в ритуалах, художник Максим Обрезков наполнил пространство предметами, каждый из которых приобретает символическое значение: тяжелые камни — к испытаниям, мука — будущий хлеб и жизнь, вода, приводящая в чувство, сыплющиеся градом пули — к войне, листы металла, грохочущие в предзнаменовании трагедии и вздыбливающиеся, как земля, поглощающая все и вся.

В повести Чингиза Айтматова Землянский увидел темы распадающейся семьи, уходящего сквозь пальцы семейного благополучия и единства. В центре истории — киргизская крестьянка Толгонай, которая потеряла на войне мужа и троих сыновей и осталась с новорожденным младенцем, ребенком умершей при родах невестки Алиман, на руках. Внук не родной, но она все равно выбирает дарить заботу, любовь и свет тому, кто в этом нуждается.

За все время не будет произнесено ни одного слова, кроме пронзительного «мама», которое вырвется криком у среднего сына, уезжающего с воинским эшелоном из родного дома, и это, как кажется, может определить стержневую идею спектакля. Животворность, созидающая сила женского начала — этот айтматовский мотив в спектакле представлен очень явно. Мать-Женщина, Мать-Родина, Мать-Земля, дающая жизнь, спасение и приют.

Ей противопоставлены «вестники смерти», символизирующие враждебное человеку начало. На протяжении действия на сцене появляются фигуры в черных балахонах и со скрытыми лицами, приносящие страшную весть или уводящие за собой в «небытие».

Образ войны решен в спектакле как нечто пронизывающее, всепроникающее. Например, в сцене свадьбы Алиман и старшего сына Толгонай музыка замедляется, заглушается — и сверху с гулом падает россыпь пуль. Женщины пытаются собрать металлические предметы, скорей избавиться от них, чтобы отвести беду. Однако мужчины завороженно смотрят на эти предвестники смерти, и, несмотря на все старания женщин, мысль о неотвратимости войны уже проросла внутри них. Средний сын, мечтавший посвятить жизнь учительству, находит гильзу и у себя в книге. Перед нами образ войны как находящей путь везде, даже в самом чистом и светлом — празднике свадьбы, книге, — черной плесени, от которой никак не избавиться.

Чтобы проникнуть в смыслы литературного первоисточника, по глубине драматичности не должна уступать и музыка. Павел Акимкин, один из сподвижников синтетического направления SounDrama, объединяющего драму и музыку, сочинил мотивы, которые одновременно стихийны и лиричны. Также символично, что Мать-Земля в спектакле и есть музыка. Этот образ воплощает виолончелистка Ольга Демина.

В массовых сценах, таких как веселая и по-семейному очень теплая свадьба, игра троих сыновей с мячом или жатва, в музыке проявляется глубоко народная природа человеческих характеров, полнокровное течение мирной жизни и ощущение живой природы. Однако, как только героиня начинает мысленный диалог с Матерью-Землей, музыка переходит на другой, глубокий личностный уровень. Мы присутствуем при исповеди главной героини, которая оглядывается на свое прошлое, пережитые несчастья и потери, на свою долгую и трудную жизнь — в эти моменты звучит нежный и печальный голос виолончели. Щемящий звук инструмента проявляет авторское (писателя-рассказчика, режиссера, и вслед за этим зрителя) участие и сострадание к героям, попавшим в жернова людских страстей и предопределенности судьбы.

«Материнское поле» — также собрание восхитительных актерских работ. Толгонай в исполнении Анны Кармаковой — женщина, в которой чувствуются природная сила, устремленность к любви, созиданию и гармонии жизни. Очень цельный образ создала и Елизавета Кононова (Невестка) — ее персонаж привносит в спектакль то светлое настроение, которое, кажется, должно длиться вечно. Благороден Сергей Миллер в роли Отца, трогателен Артем Ешкин в роли Старшего сына.

Зачем современным москвичам спектакль о киргизской деревне времен Второй мировой? И почему так важно придерживаться, казалось бы, архаичных семейных ценностей? Ответ в универсальности истории. У Землянского обрядность подчеркивается вневременным и внепространственным характером происходящего на сцене — нет указаний на то, где и когда происходят события, а значит, везде и всегда. На это работает и тот факт, что героев лишили имен: они просто Мать, Отец, Сын, Невестка. Мать всех людей на Земле и Отец всех людей на Земле. Их судьбы неотделимы от судеб всех людей — все должны перейти это всеобщее поле с уготованными каждому добром и бедами. И повторяться это будет вечно, пока существует человек.